Биньямин Нетаниягу
Место под солнцем
Борьба еврейского народа за обретение независимости,
безопасное существование и установление мира
Содержание
Слово благодарности
Предисловие
Введение
1. Рождение и становление сионизма
2. Предательство
3. Палестинская проблема
4. Вопреки логике
5. Троянский конь по имени ООП
6. Два вида мирных отношений
7. Горный щит Израиля
8. Существует ли демографическая угроза
9. Путь к прочному миру
10. Легко ли быть евреем?
Приложения 1-10
Примечания
КАРТЫ
1. Относительные размеры Израиля
2. Израиль и арабский мир
3. 1906: Эрец-Исраэль в период турецкого правления
4. 1920: Еврейский национальный дом в Эрец-Исраэль в начальный период британского мандата
5. 1923: Еврейский национальный дом после создания Трансиордании
6. 1947: План раздела Палестины, принятый ООН
7. 1949-67: Израиль в прямой досягаемости вражеского огня
8. 1949: Линии прекращения огня после Войны за независимость
9. 1967: Линии прекращения огня после Шестидневной войны
10.1994: Израиль в нынешних границах
11.Уязвимая береговая линия Израиля, 1949-67 гг.
СЛОВО БЛАГОДАРНОСТИ
Написать такую книгу - дело, достаточно трудное само по себе, а написать ее, находясь в центре бурной политической жизни Израиля, еще труднее. Я хочу поблагодарить тех людей, чья помощь помогла мне справиться со многими трудностями.
Д-р Дори Голд из Центра стратегических исследований им.Яффе при Тель-авивском университете и г-н Дуглас Фейт прочитали рукопись книги и предложили внести в нее некоторые существенные поправки.
Мой брат Идо Нетаниягу, мой кузен Натан Милейковский и брат моей жены Хагай Бен-Арци помогли сделать текст яснее, доходчивее. Мишель Оптовский обеспечил необходимые карты и таблицы. Эстер Леви, Авишай Коэн и Ита Алькалай произвели сверку фактов и цитат, безжалостно борясь с неточностями. Ральф Сверман методично выбирал из моих отдельных выступлений в ООН материалы, которые вошли в текст этой книги.
Д-р Йорам Хазони - исследователь и редактор в одном лице - привнес в работу над книгой присущие ему проницательный ум, терпение и самоотверженность. Я многим обязан каждому из них и хочу выразить им свою благодарность.
Последнее и самое главное: я в неоплатном долгу перед своей женой Сарой, которая, сочетая мудрость суждений с умением глубоко чувствовать, помогла мне отличить главное от второстепенного. Мне передалась ее твердая убежденность и ее смелость.
Б.Н.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Будучи послом Израиля в ООН, я время от времени тайно встречался с одним высокопоставленным арабским дипломатом. Происходило это в середине 80-х годов. В ходе одной из встреч мой собеседник произнес загадочную фразу:
"Я постоянно говорю своим арабским братьям, что карта бита".
"Какая карта?" - удивился я.
"Карта военного противоборства, ответил мой собеседник. - Возможность достижения решающей военной победы над Израилем. После июньской войны 1967 года стало невозможно разгромить Израиль на поле боя. Ни одно израильское правительство не согласится вернуться к прежним границам. И я считаю, что теперь у нас, арабов, нет выбора. Мы должны примириться с существованием Израиля на Ближнем Востоке".
В этих словах заключалась формула признания еврейского государства арабским миром. Победа, одержанная Израилем в ходе Шестидневной войны, перенесла наши границы от берегов Яркона к берегам Иордана, от Кинерета к скалистым склонам Голанского плато, от Негева к Суэцкому каналу. В новой ситуации арабские армии лишились возможности нанести смертельный удар по центральным районам Израиля. Эта оценка получила дополнительное подкрепление в ходе Войны Судного дня, начатой арабами при оптимальных стратегических обстоятельствах, но завершившейся на подступах к Каиру и Дамаску.
Признание невозможности добиться решающей военной победы над Израилем породило в арабском мире две различные концепции. Одни пришли к выводу о необходимости примирения с еврейским государством. Так, например, постепенная стабилизация отношений между Израилем и Иорданией привела к подписанию официального мирного соглашения между двумя странами. Пути примирения ищут и иные арабские политики, среди них и тот дипломат, с которым мне приходилось встречаться во время работы в ООН.
В то же время в арабском мире существует и другая концепция, согласно которой нет никакой необходимости мириться с существованием Израиля - следует по-прежнему стремиться к его уничтожению. И, коль скоро невозможно уничтожить Израиль, пока он существует в сегодняшних безопасных границах, следует прежде всего добиться его возвращения к границам 1967 года с тем, чтобы впоследствии нанести решающий удар по еврейскому государству. Для того чтобы добиться возвращения к границам 1967 года, следует сочетать силовые методы (террор и интифада) с политическим давлением на страны Запада - а те, в свою очередь, будут требовать от Израиля территориальных уступок.
Эта концепция и является фактической платформой ООП уже более двадцати лет - с тех пор, как 8 июня 1974 года "Палестинский национальный совет" утвердил программу поэтапного уничтожения Израиля. В соответствии с этой программой, ООП будет готова на первом этапе создать палестинское государство “на любом участке территории, покинутой сионистским врагом”. Затем палестинское государство достигнет военного союза с иными арабскими странами, чтобы в подходящий момент нанести решающий удар по Израилю, вернувшемуся к прежним уязвимым границам.
До 1992 года все израильские правительства стремились содействовать укреплению первой тенденции в арабском политическом мире. В Израиле рассчитывали на то, что постепенно арабы смирятся с существованием еврейского государства в безопасных границах. Было немало споров о том, где именно пройдет окончательная - безопасная - граница Израиля, но при этом в стране существовал самый широкий национальный консенсус относительно недопустимости возвращения к границам 1967 года и создания палестинского государства к западу от реки Иордан.
Два важнейших события последних лет - распад Советского Союза, оказывавшего решительную поддержку агрессивным арабским диктаторским режимам, и поражение Ирака в ходе войны в Персидском заливе - создали благоприятные условия для достижения Израилем принципиальной цели: заключения мирных соглашений с арабами при сохранении основных плодов победы 1967 года. Твердо осознавая свою задачу, Израиль впервые вступил в прямые переговоры с сопредельными арабскими странами на Мадридской конференции 1991 года.
Победа левой коалиции на парламентских выборах 1992 года привела к резкому повороту в израильской внешней политике. Игнорируя декларативные цели ООП (главная среди них уничтожение еврейского государства), новое израильское правительство пошло на тайный сговор с этой организацией, в результате которого было подписано Норвежское соглашение. Тем самым были созданы предпосылки для создания палестинского государства, что в глазах ООП является первым шагом на пути к уничтожению "сионистского образования".
Во время войны в Персидском заливе Израиль пережил 39 ракетных обстрелов, когда "Скалы" обрушились на наши города. Оглушительный вой сирен заставлял израильтян надевать противогазы. Во время одной из таких тревог я, сидя в противогазе, давал интервью в телестудии Си-Эн-Си в Иерусалиме. После отбоя руководитель студии, потрясенный пережитым, попросил меня показать телезрителям положение Израиля на карте Ближнего Востока.
- Покажите им то, что вы на днях показывали мне в своем кабинете, - сказал он, раскладывая перед камерой карту Ближнего Востока.
- Вот арабский мир, - начал я, широко "шагая" по карте расставленными пальцами. Мне потребовалось какое-то время, чтобы "обойти" 21 арабскую страну. - А вот Израиль, - добавил я, целиком прикрыв его большим пальцем.
Результаты этого незамысловатого показа были поразительны. В течение нескольких месяцев после окончания войны я получил сотни писем с выражением симпатии и поддержки Израилю со всех концов земли. Во многих письмах говорилось об одном и том же: о шоке, испытанном зрителями Австралии или штата Миннесота в тот момент, когда я мерил пальцами карту. Увидев на телеэкране констатацию простого географического факта, одна из зрительниц написала мне: "Многие американцы, и я в их числе, имеют очень слабое представление о бурной и опасной жизни в вашем регионе. Внезапно картина прояснилась и, я думаю, не только для меня, но и для многих американцев". В другом интервью мне представилась возможность изложить основные факты, касающиеся сложного положения Израиля, что заставило телезрителя из Великобритании признаться, что услышанное изменило его точку зрения: "Я пошел в библиотеку, чтобы найти литературу по арабо-израильской проблеме, и обнаружил, что мои знания о ней весьма невелики". По мнению другого телезрителя, эти факты представляют собой "впервые услышанное мнение израильской стороны о происходящем. Я начал сочувствовать вам", - пишет он. Эти слова повторялись вновь и вновь по мере того, как приходили все новые и новые письма с откликами.
Я и раньше отдавал себе отчет в том, что мир недостаточно знаком с жизнью Израиля, но этот поток писем наглядно показал мне, как же мало в разных странах знают о нашем государстве и его борьбе. Мне писали люди, безусловно желавшие Израилю добра, но не знавшие самых простых фактов - например, того, что арабский мир владеет территорией, в пятьсот раз превышающей площадь еврейского государства (см. карты 1 и 2). Они не представляли себе, что тот самый Израиль, о котором ежедневно говорят в телевизионных новостях, в ширину имеет протяженность всего 40 миль (включая Западный Берег), и что если он будет вынужден лишиться Западного Берега, то расстояние от берега Средиземного моря до восточной границы составит всего лишь 10 миль.
Людям, которые каждый день слышат об Израиле по телевидению, начинает казаться, что наша страна огромна. Они видят ее пейзажи, слышат о ее истории и культуре и представляют себе гигантскую державу. Вопреки общему мнению, это не только результат воздействия телеэкрана. Еще в минувшем веке наставления воскресных школ давали похожий результат. Вот что писал Марк Твен о своем путешествии в Святую Землю в 1869 году: "Мне пришлось прилежно и честно стараться забыть о множестве сведений, когда-то усвоенных относительно Палестины... Я себе представлял все в Палестине гораздо большим. Некоторые из моих представлений были просто дикими. Палестинский мир всегда оставлял у меня неясное впечатление такой же большой страны, как Соединенные Штаты... Мне кажется, причина была в том, что я не мог себе представить, чтобы у маленькой страны была такая огромная история".
Подобные представления об Израиле оказались очень живучими. Они относятся не только к географическим реалиям нашей страны. Им сопутствует практически полное отсутствие знаний о политических и исторических обстоятельствах возникновения Государства Израиль, о его усилиях достичь мира с арабскими соседями. Марк Твен хорошо знал библейскую историю и имел представление о положении еврейского народа. К сожалению, этого нельзя сказать о большинстве из тех, кто сегодня формирует общественное мнение об Израиле, как, впрочем, и о тех, кто это мнение усваивает.
Двадцать лет назад, став студентом американского университета после войны Судного Дня, я принялся за сизифов труд: я по сей день пытаюсь закатить на место все увеличивающийся в размерах камень невежества. С каждым годом история возникновения Государства Израиль все дальше уходит из памяти (хотя сведения о ней нетрудно обнаружить в любой библиотеке). Ее представляют в каком-то искаженном свете. Более того, в Соединенных Штатах и других странах Запада наблюдается тенденция использовать не соответствующее истине представление об Израиле для объяснения сложных региональных конфликтов. В массовое сознание внедряется мнение, что напряженность на Ближнем Востоке каким-то образом связана с еврейским государством. Такое мнение опасно по двум причинам: во-первых, оно лишает Израиль жизненно необходимой зарубежной поддержки, и, во-вторых, мешает западным политикам дать трезвую оценку нестабильному положению на Ближнем Востоке, опасную для мира во всем мире.
Эта книга - попытка восстановить в общественном сознании очевидные истины, которые когда-то были известны всем беспристрастным исследователям, занимавшимся этим регионом. Я предпринял попытку сосредоточиться на основных представлениях относительно араба-израильского конфликта и проанализировать их. Я также попытался перечислить задачи, которые стоят перед Израилем и касаются его положения в мире, внутреннего управления, его взаимоотношений с мировым еврейством. В мою задачу не входило сделать книгу исчерпывающей хроникой событий. Но в то же время это и не мемуары, несмотря на упоминания в книге истории моей семьи - каждая израильская семья на своем примере может поведать историю сионизма, историю движения за образование еврейского государства. Именно поэтому я использовал свой опыт военной службы, работы в правительстве - чтобы помочь читателю понять, почему многие израильтяне придерживаются взглядов, сходных с моими. Может показаться, что эти мои слова могут быть опровергнуты фактом победы на выборах 1992 года оппозиционной партии Труда над правительством, в котором я работал. Это не так. Дело в том, что различия, разделяющие израильтян в политическом отношении, весьма незначительны по сравнению с тем, что их объединяет. Внимательный читатель обнаружит, что этим политическим разногласиям посвящена лишь небольшая часть книги. Думаю, что по многим вопросам мои взгляды совпадают со взглядами большинства израильтян, независимо от их политических пристрастий.
Я писал эту книгу как израильтянин, который хочет видеть безопасный Израиль, живущий в мире с соседями, но я глубоко убежден, что мира нельзя добиться заклинаниями. Пока он прочно не обоснуется на фундаменте истины, ему придется устраиваться на остриях копий ближневосточной реальности.
Главным оружием арабского мира в его вековой борьбе против Еврейского Национального Очага является искажение истины. В глазах многих людей во всем мире (и даже некоторых израильтян), основные факты этого конфликта затемнены и искажены. Это касается и природы сионизма, справедливости его целей. Это касается и источников неискоренимой враждебности арабов к еврейскому государству, барьеров, которые мешают миру воцариться в этом неспокойном регионе.
Еврейский народ никогда не мирился с клеветой, преследовавшей его на протяжении многих поколений. Но сегодня масштабы этой вековой клеветы, ее влияние и разрушительные последствия превосходят все, бывшее ранее. Я убежден, что со злословием следует покончить, следует приблизить победу истины, чтобы непредубежденные люди сумели отличить неприукрашенную истину от бесконечных нагромождений клеветы.
Победа истины откроет путь к прочному миру между арабами и евреями. Я не сомневаюсь, что такой мир может быть достигнут. Но необходимо понимать, что для поддержания мирных отношений на Ближнем Востоке потребуются особые условия. В этой книге я попытался разобраться в том, каким мог бы быть этот мир и какие перемены должны быть совершены для его достижения - и перемены в политике Запада по отношению к нашему региону, и в подходе арабского мира к Израилю, и в собственных позициях Израиля.
Мы вступаем в новый исторический период, который таит в себе и угрозу, и надежду. Старый порядок разрушен, а новый далек от стабильности. Решающим фактором выживания маленького народа в эти бурные времена служит его способность управлять собственной судьбой - то, чего еврейский народ был лишен в течение долгих веков изгнания. Восстановить эту способность - основная его задача сегодня.
Никто не знает, какое будущее ждет евреев в XXI веке, но мы должны приложить все усилия, чтобы оно оказалось лучше, чем то, что выпало на их долю в XX веке, в столетии Холокоста. Возрождение Израиля, его развитие и укрепление представляют собой единственную гарантию этого. На карту поставлено не только судьба еврейского народа. С библейских времен взоры цивилизации прикованы к "одиссее евреев". Если после всех трагических странствий еврейский народ построит прочный и надежный дом на своей древней земле, это, безусловно, укажет новые пути всему человечеству.
ВВЕДЕНИЕ
Возвращение евреев на историческую арену в качестве суверенной нации является беспрецедентным событием в истории человечества. Однако при всей уникальности этого явления, невозможно правильно понять борьбу еврейского народа за создание Государства Израиль вне свойственного всем народам стремления к свободе и независимости. Становление сионистского движения можно осмыслить только в контексте глобальных исторических процессов последних двух веков, в контексте столкновения национальных и имперских устремлений на фоне противоборства между требованием самоопределения наций и наднациональной коммунистической идеологией. По этой же причине происходящие на наших глазах политические и социальные потрясения конца XX века должны будут оказать глубокое воздействие на будущую судьбу Государства Израиль.
В мировой истории трудно найти пример столь стремительного распада империи, как это произошло с Советским Союзом. Вдребезги разбилась советская мечта о мировом господстве, которое должно было быть достигнуто с помощью жесткого контроля над послушными протекторатами - от Восточной Европы до Латинской Америки. Так же стремительно испарилась и вера в коммунизм как великий организующий принцип мирового порядка и социальной справедливости; принцип, в который верили миллионы людей, одержимых поистине религиозной страстью. Такое двойное крушение величайшей (по размерам) империи и величайшей (по числу приверженцев) "религии" не могло не вызвать мощную политическую реакцию, захлестнувшую все народы и государства.
Не случайно человечество занято сегодня поиском новых принципов, призванных привнести стабильность в распадающийся мир. Естественным образом этот поиск имеет наибольшее значение для бывших советских республик и для освободившихся стран коммунистического блока. Решения, которые будут найдены в этих странах, окажут самое существенное влияние на прочие народы мира.
В своем стремлении к новому мировому порядку международное сообщество, едва ли не против собственной воли, возвращается назад - туда, где его развитие было столь грубо прервано появлением коммунизма. Под воздействием советского тоталитаризма и порожденной им холодной войны, образовалось нечто вроде ледника, похоронившего под собой нерешенные проблемы XIX века, которые сохранялись в состоянии абсолютной консервации, чтобы напомнить о себе, как только оттаял лед. Новая вспышка этнического конфликта на Балканах - наглядное тому свидетельство.
Некоторые наивно полагают, что XIX столетие не было отягчено особенно серьезными проблемами; что после окончательного разгрома Наполеона в 1815 году наступил самый спокойный век за две тысячи лет, прошедших со времени утвержденного римскими легионами Рах Romana. Соперничающие империи разделили между собой мир на сферы влияния, не вступая при этом в разрушительные войны друг с другом, и не навлекая нестерпимых бедствий на человечество.
Но за внешним фасадом имперского спокойствия происходило постоянное брожение. Исторически сложившиеся народности, региональные княжества и сохранившиеся со времен средневековья города-государства сливались в нации по всей Европе. Миллионы людей покидали села и переселялись в крупные промышленные центры. Эти процессы продолжаются и в наши дни - из Европы они перекинулись в Азию и Африку, подчинив своей динамике весь современный мир.
Подъем национально-освободительных движений во второй четверти XIX века пришел в столкновение с тогдашним мировым порядком. В 1848 году, после недолгой "весны народов", национальные восстания в Европе были безжалостно подавлены. Лишь Первая мировая война, в результате которой развалились крупные империи, положила конец старому миропорядку. Многие нации, освободившиеся из-под имперского господства, выдвинули законные (но часто абсолютно противоречивые) требования, суть которых - право самостоятельно решать свою судьбу.
Поэтому союзным державам, одержавшим победу в Первой мировой войне, пришлось немедленно решать проблемы, связанные с установлением нового мирового порядка. Победители подписали Версальский договор, учредили Лигу Наций и официально провозгласили доктрину президента США Вудро Вильсона о праве наций на самоопределение.
Версальская конференция была первой в долгой череде международных конференций, проходивших с 1919 по 1922 год и призванных подвести итоги мировой войны. Британский премьер-министр Дэвид Ллойд-Джордж, один из главных архитекторов послевоенного урегулирования, лично участвовал в работе, по меньшей мере, 33-х таких конференций; некоторые даже полагают, что он лишился премьерского поста из-за того, что международная дипломатическая деятельность стала его единственным занятием.
Самыми значительными для судеб еврейского народа были три конференции того периода: Версальская (открылась в январе 1919 года), 1-я Лондонская (апрель 1920) и Севрская (август 1920). Решения, принятые на этих послевоенных конференциях, ради удобства принято называть Версальским пактом.
В ходе Версальской конференции и некоторых последующих международных форумов был выработан определенный, хоть и неполный, план: кому, что и почему нужно дать. Этот план был основан на тезисе президента Вильсона, согласно которому каждая отдельная национальная группа имеет право на создание собственного государства и самостоятельное решение своей судьбы.
Далеко не всегда на основании этого рецепта можно было сформулировать и реализовать конкретный план. В некоторых случаях, когда представлялось невозможным обеспечить государственную независимость каждой нации того или иного региона, несколько наций объединялись для последующего сосуществования в общем государстве. Такое урегулирование было достигнуто в Югославии и Чехословакии, но это были лишь исключения, подтверждающие общее правило.
В соответствии с принципами Версаля были созданы самостоятельные балтийские государства – Эстония, Латвия и Литва. Равным образом обрели государственную независимость Польша, которая более ста лет была разделена между Россией, Пруссией и Австрией, и Венгрия, бывшая, как и Чехословакия, под властью Австро-Венгерской империи. В тех же решениях предполагалось, что Армения, Грузия и Азербайджан должны быть освобождены от российского владычества. Большей части западной Анатолии, населенной, в основном, греками, предстояло отойти к Греции, Албании была обещана независимость, а Курдистану - автономия. Народы Австралии, Канады и Южной Африки были впервые признаны в качестве суверенных наций. Такое же признание получил еще один народ - евреи/*2.
Положение евреев было уникальным, поскольку, в отличие от других народов, они были рассеяны по миру, будучи изгнаны со своей родины много веков назад. Но в начале ХХ столетия это обстоятельство не помешало цивилизованному миру признать за еврейским народом право на самоопределение. Напротив, трагическая история еврейского изгнания воспринималась как дополнительный аргумент в пользу права евреев на обретение собственного государства, призванного положить конец их скитаниям. Сверх того, в цивилизованном мире утвердилось почти единодушное согласие относительно того, что еврейская государственность должна быть возрождена на древней родине евреев - в Палестине*, находившейся до 1917 года под властью Османской империи. Таким образом, сионизм удостоился такого же международного признания, как иные национальные движения.
Название “Палестина” происходит от филистимлян, народа мореплавателей, захвативших примерно в XII веке до нашей эры побережье Ханаана вскоре после победы евреев на востоке. Основные владения филистимлян никогда не превышали узкой полоски побережья между Газой и нынешним Тель-Авивом, а сами филистимляне исчезли как народ под властью Вавилона. Только во времена Римской империи, жаждавшей истребить всякое воспоминание о принадлежности этой земли евреям, было придумано название “Палестина” для замены исторического названия “Иудея”.
Сейчас, когда лед холодной войны растаял, похороненные под ним принципы Версаля снова выходят на свет. Восстанавливаются полузабытые соглашения (независимость стран Балтии), возвращаются нерешенные проблемы (Балканы и Чехословакия) как если бы в мире ничего не произошло со времени Первой мировой войны. Иногда кажется, что прошедшие после Версаля бурные десятилетия не оставили никакого следа в европейской истории. Даже провозглашенное и ожидаемое всеми объединение Европы, судя по всему, не приведет к радикальным изменениям в осознании принадлежности к определенной нации.
На наших глазах вновь возрастает значение национализма в качестве главной движущей силы международного развития. Достигнутые в начале века соглашения доказывают свою действенность применительно ко многим национальным конфликтам. Большая часть человечества с признательностью принимает принципы, послужившие основой для этих соглашений.
Но не так обстоит дело с отношением к национальным правам еврейского народа. Многие правительства отвергают сегодня то, что было принято в Версале в качестве справедливого решения еврейского вопроса. Большинство стран мира признают за евреями право на собственное государство, но при этом они отвергают версальские решения о размерах этого государственного образования. В лучшем случае они готовы оставить евреям клочки первоначального дара.
В Версале евреям было обещано право на создание собственного государства в Палестине, то есть на обоих берегах реки Иордан (карта 3). Эта территория, которую принято называть подмандатной Палестиной, включала в себя нынешние государства Иорданию и Израиль. Именно на этой территории Британия обязалась создать "еврейский национальный дом".
Сегодня многие утверждают, что евреи не заслуживают и 20% этой территории (т.е. нынешнего Израиля, включая Иудею, Самарию и Газу) и требуют, чтобы еврейский народ удовольствовался 15% первоначальной подмандатной территории (т.е. Израиль в пределах "зеленой черты"). Такое урегулирование оставит евреев с государством, ширина которого - всего 15 км. Перенаселенные израильские города будут тесниться вдоль узкой полосы на побережье Средиземного моря в то время как арабы будут взирать на них с господствующих высот Самарийского хребта и Иудейского нагорья.
От обещанного в Версале маленького, но жизнеспособного государства, могущего принять 15 миллионов евреев и обеспечить надлежащие условия для проживания их потомкам, останется жалкое приморское гетто.
Какая странная метаморфоза! Версаль обещал еврейскому народу национальный дом на исторической родине, на территории, в пять раз большей, нежели площадь нынешнего Государства Израиль (включая Иудею, Самарию и Газу). Это обещание было дано вследствие однозначного международного признания права евреев на возвращение в землю, из которой они были насильственно изгнаны много веков назад. Правомочность еврейских претензий подкреплялась признанием тех огромных страданий, которые довелось пережить изгнанникам и их далеким потомкам.
Никто так отчетливо не выразил понимание связи между изгнанием евреев из Эрец-Исраэль и их последующими муками, как лорд Байрон в своих меланхолических "Еврейских мелодиях" - и в Версале весь мир разделил его чувства. И вот сегодня после Версаля, после беспрецедентного нацистского геноцида, после пяти войн, развязанных арабами с целью уничтожить Государство Израиль, - после всего этого еврейскому народу говорят, что и пятой части обещанной территории ему слишком много. Хуже того, ему говорят, что желание иметь страну не в 15, а в 65 км шириной есть доказательство его экспансионизма, агрессивности и неразумия.
Как могло случиться, что сионизм, который пользовался всеобщим расположением в начале столетия, стал подвергаться постоянным нападкам в конце века? Как могло случиться, что движение, с таким энтузиазмом поддержанное ведущими государственными деятелями мира - такими, как Вудро Вильсон, Дэвид Ллойд-Джордж, Жорж Клемансо и Томаш Масарик - ныне оказалось под огнем критики и под прессом сильнейшего международного давления? Как могло случиться, что само слово сионизм, о солидарности с которым заявляли с равной гордостью как евреи, так и христиане, приобрело оттенок столь негативный, или, по меньшей мере, подозрительный?
Чтобы ответить на эти вопросы, мы должны проследить за тем, как происходил удивительный подъем сионизма, поддержанный крупнейшими державами мира, и как, впоследствии, эти самые державы предали еврейское национальное движение в угоду собственным интересам.
Итак, по определению профессора Бернарда Льюиса "Официальное принятие названия "Палестина" римлянами, дабы обозначить территорию бывшего государства Иудея, восходит ко времени крупного еврейского восстания под предводительством Бар-Кохбы в 135 году нашей эры. Кажется, само название “Иудея” было уничтожено, и страна была переименована в Палестину, или Сирийскую Палестину с целью стереть память о ее исторической еврейской принадлежности.
Когда само это римское название исчезло с этой земли после мусульманского завоевания, христианские картографы сохранили его в своих собственных странах, и именно они завещали его союзным державам на переговорах в Версале обитателям этой земли, которые приняли его после установления британского господства.
По словам профессора Льюиса "в начале двадцатого столетия, в силу преобладания европейского влияния название "Палестина" стало употребляться даже в самой стране (т.е. Палестине). Однако употребляли его в основном христиане и небольшая группа европеизированных мусульман. Оно не употреблялось официально и не имело определенной территориальной принадлежности до того момента, как его приняли британцы для обозначения региона, завоеванного ими в конце первой мировой войны". Таким образом, до двадцатого столетия название "Палестина" относилось исключительно к бывшей земле евреев подобно названиям Иудея, Сион и Израиль. Никогда не было доказано, что там жил некий "палестинский народ", отличный от евреев. Арабы, жившие там, назывались арабами, совсем как армяне, турки, друзы и черкесы. В отличие от евреев, которые называли эту землю "Эрец-Исраэль" (Земля Израиля) и смотрели на нее, как на свой национальный очаг, все эти народы считали, что живут в "Южной Сирии".
Глава первая
РОЖДЕНИЕ И СТАНОВЛЕНИЕ СИОНИЗМА
Общественное мнение склоняется на сторону евреев.
Осенью 1895 года парижский корреспондент влиятельной венской газеты "Нойе Фрайе Прессе" Теодор Герцль обратился за советом к своему другу, известному писателю Максу Нордау. Герцлю хотелось узнать, как оценивает Нордау его тезис о том, что евреи в Европе находятся перед лицом небывалой опасности, источник которой - расовый антисемитизм нового типа.
Герцль предвидел, что осознание грядущей опасности подтолкнет многих евреев к вступлению в ряды коммунистических группировок, а это, в свою очередь, обеспечит антисемитам новые козыри. Подобное развитие событий, полагал он, может привести к катастрофе не только евреев, но и Европы в целом. Единственным выходом могло стать немедленное создание еврейского государства и переселение в него преследуемых евреев.
Герцль не скрывал от своего друга, что еврейское сообщество воспринимает его идеи с глубоким скептицизмом. Один из знакомых Герцля посоветовал ему рассказать о своих планах Нордау, который был психиатром.
"Шифф утверждает, что я сошел с ума", - сказал Герцль, предупреждая очевидный вопрос. Нордау повернулся к своему другу и сказал: "Если ты сумасшедший, то и я тоже. Ты можешь на меня рассчитывать"/*1.
Союз Герцдя и Нордау был весьма плодотворен: два еврейских интеллектуала, сочетающих преданность своему народу с глубоким европейским образованием; пророческий гений вкупе с прагматическими усилиями - вот что лежало в основе сионизма, движения, которому было суждено совершить подлинную революцию в современной еврейской истории. Для обоих этих людей гора Сион, расположенная в центре Иерусалима, символизировала восстановление еврейского государства, призванного обеспечить убежище и новую жизнь рассеянному народу.
Сионизму Герцля предшествовало многое: от вековечной еврейской мечты о возвращении на родину предков до поисков путей национального спасения, предпринятых рабби Иегудой Алкалаем в Сербии в 40-х годах XIX века и рабби Цви-Гиршем Калишером в Польше в 60-х. Предшественником Герцля был также секулярный мыслитель Моше Гесс, который одно время рассчитывал на коммунистическое переустройство общества, которое и решит проблему в Европе (кстати, именно Гесс приобщил к коммунизму своего неблагодарного ученика Карла Маркса). В конечном счете Моше Гесс отказался от коммунистического прожектерства в пользу идеи восстановления еврейской государственности./*2
Среди непосредственных предшественников Герцля следует особо выделить М.Л.Лилиенблюма и Л.Пинскера, руководителей еврейского национального движения, возникшего в 80-х годах XIX века в России. В кратком, но основательном трактате Лео Пинскера “Автоэмансипация”, изданном в 1882 году, через год после прокатившейся по России волны погромов, были затронуты основные темы, развитые позже Герцлем. Трактат Пинскера пробудил спящее национальное сознание значительной части российского еврейства, что вдохнуло новую жизнь в “Палестинофильское движение”, начавшееся с тоненькой струйки репатриации в 1880 году. Герцль не читал брошюру Пинскера до того, как написал “Еврейское государство” в 1896 году, но независимо от ее автора он пришел к точно таким же выводам - подобно тому, как в ХVII столетии Лейбниц и Ньютон разработали систему интегрального исчисления, не зная работ друг друга. Равным образом Герцль не знал в начале своего пути, что в еврейских общинах Восточной Европы уже созрела благоприятная атмосфера для восприятия его идей. Когда идеи Герцля уже распространились по еврейскому миру, ему удалось познакомиться и с этим восточноевропейским движением.
Теодор Герцль не был похож на прежних еврейских идеалистов, грезивших о возвращении в Сион. Герцля подтолкнул к действию инспирированный антисемитами процесс Дрейфуса в Париже (в 1894 году он освещал его в качестве корреспондента “Нойе Фрайе Прессе”). Вскоре он сумел представить реальную программу решения конкретной проблемы. Герцль предложил серию практических шагов, направленных на создание национального государства в Палестине, которому надлежало стать убежищем и родным домом для миллионов евреев, чья жизнь в Европе, как хорошо понимал Герцль, приближалась к катастрофическому концу.
Герцль искал понимания ведущих мировых держав, чтобы добиться их содействия в организации еврейского автономного образования в Палестине, защищенного собственными военными формированиями. Он стремился вовлечь в дело еврейских финансистов и стал основателем Еврейского колониального треста (на основе которого был создан впоследствии израильский банк Леуми) и Еврейского национального фонда (Керен кайемет) – для выкупа земли и организации поселенчества в Эрец-Исраэль.
Именно политическая форма, приданная Герцлем вековой еврейской мечте о возвращении в Сион, разжигала воображение миллионов евреев и неевреев по всему миру. Одним из бесконечного множества людей, вдохновленных дерзкими идеями Герцля, был мой дед рабби Натан Милейковский, который обратился к сионизму еще в молодости, в 90-х годах прошлого века. Рабби Натан стал одним из самых заметных ораторов, распространявших новое учение от Сибири до Миннесоты. Позднее, в 1920 году, он исполнил то, к чему призывал других, добравшись из Триеста в Хайфу, перевезя всю свою семью в Палестину. У меня хранится фотография, на которой Натан Милейковский запечатлен в качестве участника 8-го Сионистского конгресса в Гааге.
Фотография датирована 1907 годом - конгресс был созван уже после безвременной кончины Герцля. Для моего деда, которому тогда было всего 27 лет, это был первый конгресс. Но он был не первым для Хаима Вейцмана, которому было суждено возглавить Всемирную сионистскую организацию, а затем стать первым президентом Израиля; не первым для одаренного литератора и публициста Владимира Жаботинского, ставшего позже лидером ревизионистского направления в сионизме и возглавившего борьбу с британскими властями, которые препятствовали провозглашению независимости Израиля. В течение последующих трех десятилетий в столкновениях двух этих людей будут определяться судьбы сионистского движения. Но в 1907 году они еще были единомышленниками почти по всем актуальным вопросам. Конгресс собрал не только политических активистов - в его работе принимал активное участие Хаим-Нахман Бялик, величайший еврейский поэт нового времени.
Блеск и мощь идей Герцля были столь очевидны, что очень скоро его поддержали ведущие еврейские писатели, ученые и художники Европы. Сионизм обрел пламенных сторонников во всех культурных нациях, во всех европейских правительствах.
Политический сионизм указал реальный путь к обретению государственной независимости и побудил десятки тысяч евреев переселиться на покинутую, разоренную родину. Сначала Герцль нашел большую поддержку среди неевреев, нежели в своем народе. Ему удалось, например, добиться аудиенции у германского кайзера Вильгельма II (сегодня частному лицу-иностранцу было бы проще добиться приема у лидера Китая).
Секрет Герцля состоял в том, что он стал первым евреем новейшего времени, открывшим для себя искусство политики и научившимся использовать общность интересов. Кайзеру он представил сионизм как движение, которое не только отвлечет энергию молодых германских радикалов, но и создаст в самом сердце Ближнего Востока еврейский протекторат, дружественно расположенный по отношению к Германии. Таким образом, для кайзера откроется дорога в Индию. Герцль добивался германского покровительства, подчеркивая ту выгоду, которую Берлин сможет извлечь из сотрудничества с сионизмом, но кайзер был заинтересован также и в том, чтобы избавить свою страну от большей части "ростовщиков".
Снова прибегнув к использованию эгоистических интересов сильных мира сего, Герцпь добился еще одной, совершенно немыслимой аудиенции - на этот раз у султана Османской империи, в Константинополе в мае 1901 года. Напомнив султану историю об Андрокле, который вытащил из лапы льва мешавшую тому колючку, Герцпь сказал увязшему в долгах властелину:
"Вы, ваше величество, - лев, а я, возможно, Андрокл, и, быть может, есть колючка, которую надо вытащить. Колючка, как я понимаю, - это ваши долги". И эту колючку Герцль предложил вытащить с помощью крупных еврейских банкиров/*3.
Тот интерес, который мировые лидеры очень скоро проявили по отношению к едва созревшему плану Герцля, доказывает успех его тактики и мощь его яркой индивидуальности. К октябрю 1898 года, спустя всего лишь год после того, как сионизм впервые заявил о себе на 1-ом конгрессе в Базеле, Герцль успел уже дважды встретиться с кайзером Вильгельмом. Внимание, оказанное Герцлю при дворах ведущих европейских держав, никоим образом не ослепило национального лидера, который прекрасно понимал, что его главная задача - привлечь на сторону сионизма самих евреев. После Макса Нордау самым крупным его союзником среди еврейских интеллектуалов стал известный английский писатель Исраэль Зангвилл, который использовал весь свой талант и влияние для пропаганды идей сионизма в Британии, могущественнейшей державе мира начала XX столетия. Однако самая пылкая, самая обнадеживающая поддержка исходила не из уютных еврейских салонов в Центральной и Западной Европе, а из Польши и России, где многомиллионные еврейские массы влачили жалкое нищенское существование. Нарождавшаяся еврейская интеллигенция этих стран с энтузиазмом восприняла идеи сионизма, сулившие евреям новые горизонты за стенами гетто и незримыми границами черты оседлости.
Герцль начал свою общественную деятельность, когда ему было 36 лет. Он умер всего лишь восемь лет спустя, в возрасте 44 лет. Но за этот недолгий срок он совершил настоящую революцию, не имевшую аналогов в истории еврейского народа. Сила его предвидения была сродни пророческому гению, и в течение пяти последующих десятилетий пророчества Герцля полностью подтвердились как небывалыми ужасами Катастрофы, так и полным триумфом его идей. Отдельные очаги антисемитизма слились в огромный пожар, который уничтожил тысячелетние еврейские общины в Европе, а вслед за тем еврейский народ восстановил свою национальную независимость в Государстве Израиль.
Почему мировая общественность с такой готовностью восприняла новаторские идеи Герцля?
В начале XX столетия широкая поддержка сионизма в ведущих странах мира была результатом нового отношения к евреям, начало которому положили принципы эпохи Просвещения - признание естественных прав и личной свободы каждого человека. Многие мыслители Просвещения (самым заметным исключением был, пожалуй, Вольтер) полагали, что евреи были безвинно осуждены христианским миром на страдания и бесправие. Следовательно, еврейский народ имел право вновь обрести достойное и равное место среди прочих наций. Жан-Жак Руссо, автор множества самых лучших и самых худших идей Просвещения, чрезвычайно точным образом описал уникальное положение евреев в мире:
"Евреи являют собой поразительный пример - законы Нумы, Ликурга и Солона умерли, тогда как гораздо более древние заветы Моисея живы до сих пор. Афины, Спарта и Рим погибли - населявшие их народы исчезли с лица земли; Сион, хотя и разрушенный, не растерял своих детей. Они живут среди всех наций, но не затерялись в них; у них давно уже нет вождей, однако они остались народом; у них давно уже нет государства, однако они остались гражданами"/*4.
Сначала решение еврейской проблемы представлялось очевидным. Евреям должно быть даровано гражданское и религиозное равноправие в тех странах, где они проживают. В Америке, где новое общество создавалось на основе идей Просвещения, Томас Джефферсон писал, что он "счастлив быть свидетелем восстановления евреев в гражданских правах"/*5. Аналогичный прогресс можно было отметить тогда и в Европе. Казалось, что еврейская проблема стоит на пороге благополучного разрешения.
Так ли обстояло дело в действительности?
Руссо, сочетавший революционный дух с глубоким скептицизмом, одним из первых выразил сомнения по этому поводу. Он не был уверен, что евреи, несущие на своих плечах тяжкий груз "тиранических преследований", будут способны воспринять новые свободы, провозглашенные европейским Просвещением, включая самую основную - свободу слова:
"Я никогда не поверю в серьезность аргументации евреев, пока они не получат свободное государство, школы и университеты (свои собственные), где будут разговаривать и вести споры без опаски. Только тогда мы сможем узнать, что же они хотят сказать на самом деле"/*6.
И здесь Руссо оказался первым, кто понял зависимость личной свободы от национальной. В нашем столетии, породившем самые разнообразные диктаторские режимы, многие склонны думать (я полагаю, они ошибаются), что национальная свобода может прекрасно существовать без индивидуальной свободы граждан/*7.
Но Руссо исходил из прямо противоположного убеждения: евреи никогда не смогут быть по-настоящему свободными в качестве отдельных индивидуумов, если у них не будет собственного независимого государства.
Позже эта идея была развита и дополнена сионистами, которые утверждали, что евреи не добьются подлинного равенства в странах рассеяния, пока у них не будет собственного государства. Если же такое государство будет создано, то даже те, кто предпочтут остаться за его пределами, избавятся от мучительного комплекса неполноценности и обретут естественное чувство национальной принадлежности. У них появится дом, двери которого будут для них всегда открыты, подобно тому, как Ирландия является национальным домом для американских ирландцев, Италия - для итальянцев, Китай - для китайцев.
Но дело в том, и это было очевидно для великих мыслителей Просвещения, что у евреев нет такой родины, куда они могли бы вернуться. С предельной ясностью выразил это Байрон в своих "Еврейских мелодиях":
У дикого голубя есть гнездо,
У лисицы - нора, у человека - отчизна,
У Израиля - только могила/*8!
Сначала медленно, а затем все быстрее стала проникать в умы идея, что гражданское равноправие в странах рассеяния есть необходимое, но недостаточное условие для решения еврейской проблемы. Только национальное возрождение на древней родине Израиля способно вернуть нормальную жизнь не только еврейскому народу в целом, но и каждой отдельной личности. Именно так подходил к этому вопросу Руссо. Президент США Джон Адамс заметил в связи с этим:
"Я действительно хочу, чтобы еврейский народ вернулся в Иудею в качестве независимой нации, ибо я верю, что как только евреи восстановят независимость в вопросах правления и освободятся от угнетения, они очень скоро избавятся от некоторых неприятных особенностей своего характера"/*9.
Необходимость восстановления еврейской государственности в Эрец-Исраэль была признана Наполеоном, который, судя по всему, понимал, что предоставление гражданского равноправия евреям во Франции не сможет заменить национального возрождения. В 1799 году, когда его армия стояла в 40 км от Иерусалима, он провозгласил:
“Пробудитесь, сыны Израиля! Настал момент (...) заявить ваши права на политическое существование, как нация среди наций!”/*10
В XIX столетии симпатии к евреям стали ощутимы в Соединенных Штатах и Великобритании. Западные путешественники стали все чаще посещать Святую Землю. Постепенно увеличивались масштабы еврейской репатриации в Эрец-Исраэль, появились первые конкретные планы поселенческой деятельности - все это способствовало популярности идеи национального возрождения Израиля. Перспектива возвращения евреев на историческую родину привлекла внимание великих умов Запада - так же, как романтика ожившего греческого национализма вызвала восторженное отношение Байрона, а освободительное движение в Италии очаровало многих выдающихся европейцев. Так, например, лорд Шефтсбери писал в 1838 году:
"Я с волнением слежу за чаяниями и судьбой еврейского народа... Все готово для его возвращения в Палестину... Врожденная жизнеспособность еврейской расы подтверждается с потрясающим постоянством, но великое возрождение может произойти только на Святой Земле"/ *11.
В 1840 году британский министр иностранных дед лорд Палмерстон предложил евреям покровительство в Эрец-исраэль, взяв на себя задачу убедить турецкого султана в том, что ему будет только на пользу, если “евреи, рассеянные практически, по всем странам Европы и Африки, приедут и осядут в Палестине”/*12. Лорд Линдсей также писал в 1847 году, что “еврейская раса, столь удивительным образом сохранившаяся, может вступить в совершенно новую стадию национального существования, которая открывается для нее ныне, евреи могут вновь овладеть своей родной землей”/*13.
В 1845 году сэр Джордж Гаулер, губернатор Южной Австралии и основатель Палестинского колонизационного фонда, призвал “вернуть на фермы и поля Палестины энергичный народ, чья горячая любовь возродит эту землю”/*14.
В поддержку еврейского национального возрождения выступали самые влиятельные государственные деятели Великобритании; помимо Палмерстона и Шефтебери, нужно назвать Дизраэли, лорда Солсбери и лорда Манчестера. В США целый ряд президентов, сменявших друг друга, высказывали свое сочувствие сионистским устремлениям. Ограничимся упоминанием Уильяма Маккинли, Теодора Рузвельта и Уильяма Говарда Тафта/*15.
Итак, уже в XIX столетии сионизм пользовался самым широким расположением в нееврейском мире, и ему оказывалась всемерная поддержка со стороны самых влиятельных политических сил. Это обстоятельство нашло отражение в литературе того времени: во многих произведениях высказывались пророческие идеи, позднее подхваченные и развитые сионистским движением.
В 1876 году великая английская писательница Джордж Элиот следующим образом предсказала возрождение Израиля в своей известной новелле "Даниэль Деронда":
"У нас достаточно мудрости, чтобы создать новое еврейское сообщество, величественное, простое, справедливое, сходное с тем, что было издревле; республику, где все будут находиться под равным покровительством подобно тому, как древнее равенство, царившее в нашем сообществе, звездой сияло среди деспотических монархий Востока, и сияние это было ярче света западной свободы... Сообщество, которое мы создадим на Востоке, впитает в себя культуру всех великих наций, и тем самым удостоится их сочувствия"/*16.
В это гуманистическое течение вливается другой, не менее важный поток, который берет начало в прошлом столетии - христианский сионизм. Сторонники этого движения верили в то, что духовному возрождению человечества должно предшествовать возвращение еврейских изгнанников на Святую Землю, как это предсказано в Библии. Как евреям, так и христианам сионизм представлялся осуществлением древних библейских обетований. "И вознесет знамя народам, и соберет отторженных Израиля, и изгнанников Иудеи созовет от четырех концов земли", - пророчествовал Исайя. "Кто рассеял Израиль, Тот и соберет его", - обещал Иеремия. "И возьму вас из народов, и соберу вас из всех стран, и приведу вас в землю вашу", - предсказывал Иезекииль/*17.
Христианские духовные деятели привнесли актуальный смысл в эти библейские стихи - по крайней мере за полвека до появления политического сионизма. Уже в 1814 году нью- йоркский пастор по имени Джон Макдональд напечатал знаменитую проповедь, где доказывал (в соответствии с провидением пророка Исайи), что главную роль в возвращении евреев на Святую Землю должно сыграть молодое американское государство. "Поднимайтесь посланцы Америки, - призывал пастор, - и готовьтесь нести радостную весть и спасение народу Спасителя вашего, пребывающему в унижении (...) дабы послали они сынов своих в этот Небом благословенный поход, положив на него все силы свои"./*18.
В 1821 году миссионер Леви Парсонс доказывал: "В сердце каждого еврея живет страстное желание обитать на земле, дарованной их отцам... Если рухнет Османская империя, то лишь чудо сможет помешать немедленному возвращению евреев в Палестину, хоть и рассеяны они ныне по всем концам земли". И по мере того, как увеличивалось еврейское население в Иерусалиме, Цфате и Хевроне, по мере того, как рос международный интерес к сионизму, все более вероятным казалось, что этим пророчествам суждено сбыться.
В 1848 году, за пятьдесят лет до 1-го Сионистского конгресса, мормонский лидер Орсон Хайд уже мог сказать: "Мечты евреев о возвращении в Палестину обретают плоть... Великое колесо сдвинулось с мертвой точки, в этом нет более никакого сомнения, и сам Господь определил этому колесу вращаться вокруг своей оси".
В христианском мире нашлись люди, готовые помочь колесу вращаться. В 1844 году Уордер Крессон стал американским консулом в Иерусалиме. Крессон рассчитывал обратить в христианство иерусалимских евреев, но вместо этого он основал еврейское поселение в долине Рефаим близ Иерусалима, опираясь на поддержку христианско-еврейской ассоциации в Англии. Полвека спустя христианский сионизм уже обрел значительную силу.
В 1881 году, после того, как погромы в Восточной Европе привели к массовой еврейской эмиграции, американскому евангелисту Уильяму Юджину Блекстоуну удалось собрать подписи 400 известных американцев - включая Дж. Д. Рокфеллера, Дж. П. Моргана, ведущих конгрессменов и редакторов газет под петицией президенту Бенджамину Харрисону, в которой предлагалось содействовать возвращению еврейского народа в Палестину.
"Более семнадцати веков евреи терпеливо ожидали этого благоприятного случая, - писал Блекстоун. - Вернем же их на землю, с которой они были безжалостно изгнаны"/*19. Блекстоуну была настолько дорога эта идея, что, когда стала обсуждаться возможность создания еврейского государства в Уганде, он послал Теодору Герцлю экземпляр Ветхого Завета, где подчеркнул пророческие строки о возвращении евреев на землю Израиля.
* * *
Подъем христианского сионизма совпал по времени с появлением нового секулярного движения в нееврейском мире. Речь идет о возрастании интереса к научному изучению библейского наследия. На протяжении всего XIX столетия новые методы археологии, филологии и дешифровки древних текстов использовались в Месопотамии и других районах Ближнего Востока. Но библейская земля была особенно притягательным объектом исследований. Являются библейские сказания историческим свидетельством, или вымыслом? Действительно ли существовали упомянутые в Библии поселения и города? Где именно они находились? Что можно узнать, если провести на этих местах археологические раскопки?
Научные усилия по изучению Палестины приобрели международный размах. Дорогу проложили талантливые первопроходцы, каждый из которых использовал достижения своих предшественников: американец Эдвард Робинсон (проводил изыскания в 1837-38 годах и потом в 1845-47), немец Титус Тоблер (1845-46), француз А.В. Герен (1852-75) и англичанин Клод Кондер (1872-77). Американский археолог Джонс Блисс, который вел раскопки в Палестине в 90-х годах прошлого века, следующим образом резюмировал основные достижения вышеупомянутых исследователей:
"В работе четырех этих ученых прослеживается несомненный прогресс. Робинсон установил точные принципы научных исследований библейского материала в Палестине. Тоблер разработал их более тщательно, но все еще не вышел за пределы довольно ограниченного географического пространства. Герен стремился с тем же тщанием исследовать весь регион - Иудею, Самарию, Галилею* - но дело затруднялось тем, что он работал в одиночку и был ограничен в средствах. Кондор, возглавивший научную экспедицию, оснастил ее великолепным оборудованием и собрал необходимое количество людей, поэтому ему удалось заполнить многочисленные топографические пробелы, оставленные его предшественниками''/*20.
Поскольку Блисс и его современники писали в конце прошлого века, для обозначения центрального горного кряжа Эрец-Исраэль они употребляли древние названия Иудея и Самария, а не "Западный берег". Само это выражение было придумано и вошло в международный обиход только после завоевания Иудеи и Самарии Иорданией в 1948 году. Король Абдалла назвал оккупированную им территорию 'Западным берегом", чтобы изгладить из памяти человечества историческую связь этой земли с еврейским народом - точно так же, как двумя тысячелетиями ранее римляне попытались добиться аналогичной цели, переименовав захваченную ими Иудею в Палестину. Используя термин "Западный берег", король Абдалла желал установить ассоциативную связь между оккупированной частью Эрец-Исраэль и его собственным государством, расположенным на восточном берегу реки Иордан. Столь же привычно и без всякого политического подтекста употребляли названия Иудея и Самария такие путешественники, как Марк Твен и картограф Артур Пенхрин Стэнли; название Иудея неизменно использовали такие политические деятели, как президент Джон Адамс и лорд Роберт Сесил. Мнение о том, что именно Израиль политизирует географию, используя исторические названия Иудея и Самария, представляет собой одно из тех характерных извращений истины, которыми изобилует арабская пропаганда.
К этим исследователям примыкают сэр Чарльз Вильсон и сэр Чарльз Уоррен, которые внесли значительный вклад в археологическое изучение Иерусалима; Шарль Клермон-Гано (определил местоположение библейского города Гезер); Флиндерс Петри (создал систему датировки археологических объектов на основании анализа керамики).
Многие европейские правительства поощряли подобные устремления своих ученых, поскольку под эгидой научных изысканий можно было исследовать вопрос о том, какие военные и политические выгоды сулит в будущем эта земля. Особое рвение в изучении Палестины проявляло правительство Великобритании.
22 июня 1865 года, под покровительством королевы Виктории, целый ряд государственных деятелей, ученых и духовных лиц учредили Палестинский исследовательский фонд (ПИФ), который оказал решающее влияние на формирование общественного отношения к Палестине - как в Британии, так и в других странах. Именно этот фонд руководил работой многих исследователей, упомянутых выше, но, несомненно, самым внушительным его предприятием стала экспедиция Кондора, которой удалось провести грандиозные раскопки в западной части Эрец-Исраэль.
При помощи своих талантливых подчиненных (в экспедиции, в частности, принимал участие лейтенант Горацио Герберт Китченер, позднее лорд Китченер, герой Хартума и Первой мировой войны) Кондор составил первую современную карту страны от реки Иордан до Средиземного моря и от Ливана до Синая. В сознании миллионов людей эта земля была окутана мифическим ореолом, и сбросить его помогло научное исследование. Палестина, которая до тех пор была легендарной библейской страной, теперь вновь стала конкретной и реальной. Иерусалим находился теперь не на небе, а твердо стоял на земле. То же самое произошло и с Бейт-Лехемом (Вифлеемом), Назаретом, Хевроном и Яффой. Пусть эти города обнищали и обезлюдели - им вовсе не обязательно было оставаться такими.
Изучая эту землю, ее климат и историю ее разорения, многие исследователи пришли к выводу о том, что былое благоденствие может вернуться в Палестину - при условии, что сюда позволят вернуться евреям. В 1875 году археолог и исследователь сэр Чарльз Уоррен опубликовал книгу "Земля обетованная", где выдвинул идею британской колонизации Палестины, целью которой должно было стать "содействие возвращению евреев на их древнюю родину". Для Уоррена было очевидно, что эта земля может принять евреев. Поэтому он без колебаний заявил:
"Израиль должен обрести свою собственную землю... Но нужно еще добиться общественного признания этого факта, равно как и восстановления, в целом или частично, еврейской национальной жизни под покровительством одной или нескольких великих держав"/*21.
Равным образом, Клод Кондор прекрасно понимал, что нет другого народа, который приступил бы с энтузиазмом и энергией к возрождению Палестины. При этом ему было вполне очевидно, что энтузиазма и энергии евреев хватит для того, чтобы вернуть жизнь этой разоренной и запущенной земле. Итак, и для евреев, и для неевреев сионистские чаяния стали вполне осязаемыми и реальными, благодаря научным изысканиям XIX века.
Научный энтузиазм породил практические планы обустройства: например, сэр Лоуренс Олифант в 1879 году предложил поселить евреев в Гиладе, на восточном берегу реки Иордан, и этот проект получил поддержку премьер-министра Британии, британского и французского министерств иностранных дел, а также принца Уэльского./*122
В 1898-м, после ста лет религиозных и научных изысканий, посвященных этой земле, Эдвин Шервин Уоллес, американский консул в Палестине, выразил мнение, которое все более и более распространялось в западном мире:
"Израилю нужен дом, земля, которую, он сможет назвать своей; город, где он сможет обрести спасение. Ничего этого он сейчас не имеет. Нынешний дом его среди чужих людей, шалаш скитальца. Земля, на которой он живет, ему не принадлежит... Надежды Израиля обрести родину могут осуществиться только в Палестине". И он заключает: "Я верю, что недалеко то время, когда Палестина будет в руках народа, который вернет ей ее прежнее процветание. Земля ждет, люди готовы вернуться домой, и они вернутся, как только получат гарантию защиты их жизни и имущества"./*123
Литературные произведения, филантропические мероприятия, увещевания и научные исследования нееврейских сионистов как религиозных, так и атеистов - оказали непосредственное влияние на образ мыслей таких выдающихся государственных деятелей начала столетия, как Дэвид Ллойд-Джордж, Артур Бальфур и Вудро Вильсон. Это были широко образованные люди, и они близко к сердцу принимали разорение Палестины и трагическую историю евреев.
"Я больше всего желаю, - писал Бальфур, - найти хоть какие-нибудь средства, при помощи которых можно было бы положить конец нынешнему бедственному положению столь значительной части еврейского народа''/*24.
Итак, именно нееврейский сионизм западных государственных деятелей помог еврейскому сионизму добиться осуществления поставленной цели - политического возрождения Израиля. Но был еще один фактор, убеждавший западных лидеров в справедливости сионистских устремлений; фактор, более важный, чем библейское наследие, научное изучение Эрец-Исраэль и сочувствие трагической судьбе евреев в изгнании. Люди, собравшиеся в Версале, были прежде всего политиками, и к вопросу о возрождении еврейского государства они подходили, опираясь на политическую концепцию о праве наций на самоопределение - точно так же, как они подходили к разрешению иных национальных проблем. Именно на этом основании и могли успешно апеллировать к ним еврейские сионисты.
В самом деле, лидеры сионизма, начиная с Теодора Герцля, проявляли готовность сотрудничать с ведущими политическими деятелями своего времени. Это сотрудничество в некоторых случаях имело давнюю историю; задолго до своего избрания на пост премьер-министра Великобритании Ллойд-Джордж состоял при Герцле в качестве адвоката, представляя сионистское движение на Британских островах, и именно от него исходило предложение учредить в Палестине британский протекторат/*24.
Герцль, Нордау и их последователи понимали, что если сионизм намеревается осуществить необычайно трудную задачу собирания рассеянной нации в далеком и заброшенном углу на краю Азии, то он должен заручиться широкой международной поддержкой своих целей и принципов.
Сионисты утверждали, что евреи могут восстановить свое государство в Эрец-Исраэль, и европейские лидеры согласились с этим утверждением, хотя им было известно, что такое восстановление погибшего государства не имеет аналогов в мировой истории. Они знали также, что сионистское движение может столкнуться с сопротивлением со стороны местного арабского населения.
Итак, в начале XX века общественное мнение без колебаний склонилось на сторону евреев.
Чья это земля?
Почему так получилось? Ныне арабы утверждают, что в период проведения Версальской конференции у евреев не было политических прав на Эрец-Исраэль, и только арабские жители этой земли располагали такими правами. Следовательно "первородный грех" международного сообщества, поддержавшего сионистские устремления, арабская пропаганда относит не к 1948 году (когда было основано Государство Израиль) и не к 1967-му (когда Израиль установил свой контроль над Иудеей, Самарией и Газой), а к 1917-му, когда британское правительство выступило с Декларацией Бальфура, гарантирующей евреям право на создание "национального очага" в Палестине.
Совершенно очевидно, что в начале XX века лидеры мировых держав относились к этой проблеме совершенно иначе. Они полагали, что еврейский народ обладает особыми историческими и политическими правами на Эрец-Исраэль; правами, превосходящими по своему значению любые возможные претензии местных жителей.
Каковы источники этой позиции, признающей за евреями историческое право на Эрец-Исраэль? Для того чтобы ответить на этот вопрос, мы должны рассмотреть само понятие исторического права, хотя бы в общих чертах/*25.
Многие полагают, что теоретические дискуссии о правах наций совершенно бессмысленны, поскольку на практике границы государств определяются в столкновении враждующих сил, а национальные конфликты разрешаются, в конечном счете, в соответствии с простым правилом: побеждает сильнейший. Это верно до некоторой степени, однако данная проблема имеет не только эмпирический, но и нравственный аспект. Кроме того, если это верно, то правым надлежит считать последнего завоевателя, и в таком случае Израиль законно и по праву владеет этой землей. Однако не только эмпирическими критериями следует руководствоваться в отношении к еврейскому национальному возрождению. Если, как сказал Уинстон Черчилль в 1922 году, "евреи живут в Палестине не по милости, но по праву''/*26, то необходимо представить ту моральную основу, на которой зиждется еврейское государство.
В вопросе о еврейских притязаниях на Эрец-Исраэль главным поводом для споров является следующая проблема: имеет ли право народ, утративший свою землю много веков назад, требовать ее возвращения после смены стольких поколений? И могут ли иметь законную силу исторические права такого рода, если в течение истекших столетий утраченная земля была заселена другим народом? Арабы и их сторонники неизменно выступают с двумя этими вопросами, и на оба вопроса они дают, разумеется, отрицательный ответ. Кроме того, добавляют они, если у евреев и имеются основания для "исторической тяжбы", то ее следовало бы вести с древними римлянами, которые изгнали их с земли, а не с арабами, пришедшими в Палестину, когда в ней почти не оставалось еврейского населения.
Внешне убедительные и логичные доводы арабской стороны редко опровергаются евреями и их сторонниками, однако отказ от спора не всегда является оптимальной позицией. Поставленные вопросы несомненно требуют ясного и недвусмысленного ответа.
Множество людей хорошо знакомы с первым тысячелетием еврейской истории, то есть эпохой, описанной в Библии. Образованная часть общества знает о том, что евреи были рабами в Египте, и что они стали народом, вырвавшись из рабства под предводительством Моисея и приняв на себя исполнение законов Торы. Затем евреи поселились на земле своих предков, которую им удалось захватить при Иисусе Навине (Йегошуа Бин-Нун). Колена Израиля слились в единое государство во времена царя Давида (около 1000 года до н.э.), и после этого они в течение долгих столетий вели борьбу за политическую независимость от сменявших друг друга региональных империй. Библейское повествование завершается на возвращении изгнанников из Вавилонского плена и на восстановлении еврейской автономии при персидском царе Кире в 538 году до н.э. Александр Македонский, отвоевавший Эрец-Исраэль у персов, не предоставил евреям независимости, однако в 167 году до н.э. еврейский народ вернул себе свободу в результате Маккавейского восстания против Антиохийской династии. Затем евреи вновь лишились независимости, попав под власть Рима в 63 году до н.э./*27. Но даже в течение тех столетий, когда в Эрец-Исраэль правили персы и греки, евреи продолжали организованное национальное существование в этой стране.
Каким же образом евреи были, в конце концов, изгнаны со своей земли? Распространенное мнение гласит, что евреи обязаны своей бездомностью исключительно римлянам. Считается, что именно римляне, завоевав Палестину и уничтожив еврейское государство, отобрали затем у евреев их землю и обрекли их на многовековое изгнание, которое продолжалось вплоть до самого недавнего времени. Такое представление о еврейской истории широко распространено, но, тем не менее, ошибочно.
Разрушение Иерусалимского Храма римлянами в 70 году н.э. было, несомненно, трагическим событием колоссального масштаба, но не оно привело к прекращению еврейского присутствия в Эрец-Исраэль. Поэтому нас не должно вводить в заблуждение частое упоминание о "двухтысячелетнем изгнании". С одной стороны, крупные еврейские общины существовали в Александрии, Вавилоне и некоторых других местах задолго до разрушения Иерусалима римлянами. С другой стороны, еврейская национальная жизнь в Эрец-Исраэль продолжалась еще много веков после того, как легионеры сожгли Храм. В 135 году н.э., через шестьдесят пять лет после разрушения Иерусалима, евреи вновь восстали против Рима под предводительством Бар-Кохбы, и масштабы этого восстания были столь велики, что, как свидетельствует греческий историк III века Дион Кассий/*28, "вся земля пришла в смятение".
Тремя годами позже восстание Бар-Кохбы было жестоко подавлено, однако Эрец-Исраэль все еще оставалась преимущественно еврейской страной. Вскоре после завершения восстания евреи получили от Рима широкие автономные права, которые оставались в силе более 250 лет. Когда в 212 году римский император Каракалла даровал гражданство большинству подданных империи, он отказал в этой привилегии тем, кто не имел собственной страны. Евреям было предоставлено римское гражданство, поскольку они считались народом, имеющим собственное государство.
В период многовекового римского владычества в Эрец-Исраэль были созданы такие великие произведения иудаизма, как Мишна и Иерусалимский Талмуд. Их многочисленные трактаты свидетельствуют об интенсивной интеллектуальной жизни еврейского сообщества в Эрец-Исраэль под властью Рима и Византии. Поразительно, но даже в 614 году евреи все еще боролись за возвращение утраченной независимости. Во время персидского вторжения в Эрец-Исраэль многочисленные еврейские отряды, набранные из числа местных жителей, приняли участие в сражениях против правивших в стране византийцев. Они участвовали в захвате Иерусалима, надеясь на то, что изгнание византийцев вернет Израилю свободу. О численности и жизнеспособности еврейского населения Эрец-Исраэль в начале VII века можно судить уже по тому факту, что только в осаде Тира принимали участие более 20.000 еврейских солдат/*30
Но в 636 году, после возвращения и недолгого правления византийцев в период царствования Ираклия, в страну вторглись арабские племена, уничтожившие незадолго до этого процветающие еврейские общины Аравийского полуострова. Гнет Византии был тяжел для евреев, но только под властью арабов евреи превратились в незначительное меньшинство у себя на родине и перестали представлять собой реальную национальную силу в Эрец-Исраэль. Первоначально евреи возлагали свои надежды на "завоевателей-исмаилитов" (так именуются арабы в источниках той эпохи), но уже через несколько лет эти надежды рухнули. В отличие от прежних завоевателей, арабы направили сюда поток колонистов. Это были целые полчища, сопровождаемые чадами и домочадцами, так что намерение арабизировать страну стало совершенно очевидным. В рамках политики военного поселенчества арабы осуществляли массовую экспроприацию земель, домов и прочего имущества. Они также насильственно обращали в рабство местных жителей. В конечном счете эта политика привела к тому, чего не было при прежних завоеваниях: еврейские крестьяне были изгнаны со своей земли/*31.
Таким образом, не евреи узурпировали арабские права, а арабы обездолили евреев, забрав себе их землю*.
* В последнее время мы являемся свидетелями искажения исторической истины в произведениях некоторых израильских авторов. Приходится слышать, что еврейский народ утратил свою землю не в результате насильственной узурпации, а в силу собственного пренебрежения. Эрец-Исраэль лишилась еврейского населения, поскольку евреи не проявляли к ней достаточной привязанности и добровольно предпочитали жизнь в диаспоре. А, коль скоро, евреи добровольно отказались от своей земли, то они не могут предъявлять исторические права на нее по прошествии многих столетий. Такой подход полностью опровергается приведенными выше фактами. К прекращению еврейской национальной жизни в Эрец-Исраэль привела насильственная экспроприация земель арабскими завоевателями в VII веке. Это со всей очевидностью следует из исторических документов, опубликованных профессором Бенционом Динуром. Можно с уверенностью сказать, что ни один другой народ не держался с таким упорством за свою землю, как еврейский. Тяжелые бедствия, обрушившиеся на евреев во времена римского и византийского владычества, подорвали их экономическое и политическое положение в Эрец-Исраэль, но только арабское завоевание коренным образом изменило демографическую ситуацию в стране, превратив евреев в незначительное меньшинство у себя на родине.
Почему это так важно? В конце концов, с тех пор прошло более 1200 лет. Сменяются поколения, народы приходят и уходят, а история продолжается. Даже если арабы покончили с еврейским присутствием в Эрец-Исраэль, то что с того? Они завоевали эту землю, и она стала их собственностью. Во многих отношениях спор между евреями и арабами о правах на Эрец-Исраэль напоминает тяжбу о правах владельца на принадлежавший ему дом. Если подлинный владелец, изгнанный из своего дома, не отказывается от прав собственности, он всегда может потребовать возвращения похищенного имущества. Но предположим, что новый жилец обосновался в доме и перестроил его по своему усмотрению, в то время как изгнанный хозяин бродит где-то рядом, не имея возможности предъявить свои претензии. Даже в этом случае права нового хозяина остаются меньшими по сравнению с правами подлинного владельца. И, тем более, если новый хозяин не сделал похищенный дом своим жилищем, не обустроил его, но, напротив, довел до полного запустения. В таком случае, подлинный владелец имеет несомненное право вернуться в свой дом, как только представится возможность для этого.
Следуя этому примеру, необходимо прежде всего ответить на два ключевых вопроса. Во-первых, продолжали ли евреи считать Эрец-Исраэль своим домом в течение многих веков изгнания? И, во-вторых, сумели ли арабы превратить Эрец-Исраэль в свою исключительную национальную собственность после тога, как они изгнали оттуда евреев?
Ясно, что завоевание само по себе не обеспечивает завоевателю национальных прав на обладание той или иной территорией. В основе легитимного территориального притязания стоит воля определенного народа, осознающего свое отличие от всех остальных наций и связавшего свою судьбу с данной территорией. Таков исходный пункт еврейских требований. И потому арабы пытаются доказать сегодня, что еще много столетий назад в Палестине возник определенный, отличный от других арабский народ – “палестинцы”.
Если в имущественных спорах между частными лицами временной фактор играет заметную роль, то применительно к национальным конфликтам, в ходе которых народы оспаривают права на одну и ту же землю, “срок давности” силы не имеет. В этом легко убедиться, задумавшись над нынешней ситуацией в Восточной Европе, где ожили на наших глазах давние национальные конфликты.
Но самый близкий нам пример - это история мусульманского завоевания Испании. В 711 году, в ходе своей победоносной экспансии, арабы захватили Иберийский полуостров. Они правили им в течение многих столетий; испанцы сумели удержать только небольшую горную гряду на севере, и вся структура населения в стране полностью преобразилась. Христиане стали меньшинством, мусульмане подавляющим большинством. В дальнейшем испанцы начали медленный и мучительный процесс отвоевания, вошедший в историю под названием Реконкиста. Севилья и Кордова были отвоеваны после пяти столетий арабского владычества, Гренада - после восьми. К этому времени Испания была уже совершенно иной страной в социальном и политическом отношениях. Мавританские арабы были привязаны к этой земле и создали на ней изумительную цивилизацию.
Тем не менее, испанцы никогда не переставали считать Испанию своей родиной. Они вернули себе страну после того, как она в течение огромного срока пребывала под арабским владычеством. И никто не может всерьез утверждать, что, вернув себе Испанию, испанцы совершили "историческое преступление" по отношению к обитавшим там мусульманам.
То, что испанцы сделали через восемь веков, евреи совершили через двенадцать, но принципиальных различий здесь нет. Гораздо важнее разница в способах, с помощью которых два народа осуществили свое национальное возрождение. Испанцы отвоевали захваченную арабами землю огнем и мечом, ценой огромного кровопролития. Евреи вернули себе Эрец-Исраэль путем мирной поселенческой деятельности, соблюдая законы страны и прибегая к оружию только в целях самозащиты.
Испанцы сражались против мавров, создавших на Иберийском полуострове один из величайших культурных центров в истории человечества. Они вернули себе страну, которая пребывала в гораздо более лучшем состоянии, нежели она была за восемь веков до мусульманского завоевания. Евреи, вернувшиеся в Эрец-Исраэль после долгого изгнания, обнаружили разоренную и запущенную страну с весьма незначительным населением.
Объединяет же Израиль и Испанию следующее: в обоих случаях продолжал существовать народ, лишившийся своей страны, но не смирившийся с иноземным завоеванием и хранивший надежду вернуться на родину. Испанцы, будем точны, сумели сохранить крошечную часть своей страны, но это всего лишь облегчило их освободительную задачу. Принципиальное право испанцев вернуться в Испанию не было обусловлено их контролем над северной оконечностью Иберийского полуострова.
Оспаривая аналогичное право еврейского народа, арабы и их союзники приводят самые разнообразные доводы. Так, например, они любят ссылаться на известного британского историка Арнольда Тойнби, недолюбливавшего евреев за то, что они не пожелали вести себя в соответствии с выведенными им железными законами истории (“ископаемые окаменелости” - писал он – не должны возвращаться к жизни). Тойнби пытался установить правовые ограничения, имеющие силу по отношению к национальным конфликтам, на основании аналогии с гражданским имущественным правом. В соответствии с его “логикой” можно вывести следующую формулу: если арабы вернут себе Палестину, пока не прошло 50-ти лет со времени образования еврейского государства, то это будет в высшей степени законный и справедливый возврат. Но евреи, вернувшиеся в Эрец-Исраэль после векового изгнания, совершили историческое преступление и потому не могут считаться законными владельцами страны.
Однако положение о сроке давности, действующее в гражданском имущественном законодательстве, неприменимо к национальным конфликтам. Как бы ни играл Тойнби с цифрами, временной промежуток сам по себе не может поставить под сомнение справедливость тех или иных национальных требований. Историческое право утратит силу только в том случае, если исчезнет субъект, требующий его осуществления./*32
Другим критерием для решения национальных споров Тойнби предлагал считать сопоставление страданий, которые выпадут на долю народа, если его требования будут отвергнуты. Тойнби считал необходимым предпочесть требования той стороны, которой отказ сулит наибольшие страдания. Этот критерий решает дело, несомненно, в пользу евреев. Бедствия, перенесенные еврейским народом в результате его многовековой бездомности, невозможно даже сопоставить с теми страданиями, которые выпали на долю арабов в результате восстановления еврейского государства в Эрец-Исраэль. Это настолько очевидно, что казалось бы, не может быть опровергнуто. Однако арабы – с помощью европейских антисемитов – пытаются “обесценить” еврейские страдания, доходя при этом до отрицания Катастрофы. С другой стороны, они охотно сравнивают страдания палестинских арабов с участью европейских евреев в годы нацистского геноцида. Арабским пропагандистам ничего не стоит поставить знак равенства между крематориями Освенцима и израильской военной администрацией в Иудее, Самарии и Газе. Той самой администрацией, которая обеспечила условия для создания 6 палестинских университетов, которая наложила строжайшие ограничения на использование оружия солдатами ЦАХАЛа и предоставила местным жителям право апелляции в Высший Суд Справедливости (БАГАЦ) с целью отмены ее собственных решений. Эта лживая “симметрия” с готовностью воспринимается не только в арабском мире, но и на Западе, где многие карикатуристы и авторы редакционных статей охотно сопоставляют солдат ЦАХАЛа с эсэсовскими палачами. Трудно спорить с Геббельсом, говорившим, что чем наглее ложь, тем легче в нее поверить.
В одном отношении евреи действительно отличаются от прочих наций. Более тысячи лет рассеяния не заставили их перестать быть единым народом. В истории есть множество примеров того, как тот или иной народ становился бездомным. Во всех этих случаях изгнанные и рассеянные народы со временем или ассимилировались в окружающей национальной среде, или занимали другую землю, которая впоследствии становилась их национальным домом. Евреи не сделали ни того, ни другого.
В качестве отдельных индивидуумов ассимилировались миллионы евреев (этот процесс продолжается и сегодня на Западе), но в качестве национального коллектива евреи отказались раствориться и исчезнуть с исторической арены. Вместе с тем, они отвергли все предложения учредить еврейское государство где-либо еще, кроме Эрец-Исраэль. Когда такая возможность представлялась им в новейшее время, они отказывались принять Биробиджан, Аргентину, Уганду, Маньчжурию.
В 1903 году, сразу после кровавого Кишиневского погрома, сионистское движение постиг мучительный кризис. Британия предложила сионистам немедленно создать еврейское государство в Уганде, находившейся под ее контролем. Это должно было решить острейшие проблемы восточноевропейского еврейства, большая часть которого пребывала в ужасной нищете и подвергалась жестоким преследованиям. Угандийский план был отвергнут, когда прибывшие на 6-й Сионистский конгресс представители еврейских общин Восточной Европы заявили, что они не готовы променять Эрец-Исраэль ни на какую иную страну.
Герцль был сторонником угандийского плана. Сегодня, по прошествии многих лет, нам легче понять его прагматическую позицию. Герцль полагал своей наивысшей задачей обеспечить национальное убежище, хотя бы временное, миллионам европейских евреев. Но преданность еврейского народа Эрец-Исраэль была сильнее сиюминутных соображений. И только благодаря этой преданности сионистское движение могло мобилизовать еврейские массы на организованную политическую борьбу за восстановление национального государства. Тщетно пытался Герцль убедить делегатов конгресса в том, что Уганда - всего лишь временная остановка на пути в Эрец-Исраэль. Владимир Жаботинский, голосовавший против угандийского плана, признался позже, что он не мог объяснить себе, что заставляет его действовать именно таким образом. "Это была какая-то априорная очевидность, которая перевешивает тысячи самых разумных доводов", - говорил он/*33.
Мой дед Катан Милейковский смог более конкретно объяснить, почему он, вместе с другими восточноевропейскими сионистами, выступил против Теодора Герцля. 25 лет спустя, когда отношения между Великобританией и сионистским движением уже испортились, мой отец спросил его, исходила ли оппозиция угандийскому плану из убеждения, что Британия не выполнит своих обязательств, и план этот все равно не будет осуществлен на практике. Он хорошо запомнил ответ моего деда:
"Напротив, мы были убеждены в том, что англичане сдержат слово. В те дни Британия пользовалась огромным авторитетом в глазах евреев. И мы категорически выступили против угандийского плана именно потому, что верили в его осуществимость. В течение многих столетий евреи принесли столько жертв во имя Эрец-Исраэль, пролили столько крови ради того, чтобы удержаться на этой земле, вознесли столько молитв о возвращении к Сиону... Мы считали немыслимым предать мечту поколений. Если бы мы согласились принять иную страну в качестве еврейского национального дома, то наш народ был бы обречен на нравственное и психологическое крушение. Еврейская история лишилась бы в этом случае всякого смысла".
Мечта о Возвращении
В самом деле, евреи пронесли сквозь века неумирающую надежду на возвращение в Эрец-Исраэль. Эта надежда не была преходящим эмоциональным порывом, но, напротив, она становилась тем сильнее, чем дольше евреи жили в изгнании. Сменявшие друг друга поколения стремились отстроить свою национальную жизнь на древней родине не только потому, что это была земля их предков, но и в силу глубокого убеждения, что только в Эрец-Исраэль, где евреи стали народом и обрели свою веру, они смогут снова вернуться к полноценному духовному и физическому существованию.
Невозможно переоценить значение идеи Возвращения в еврейской истории, равно как и ее центральное место в современном возрождении Израиля. Однако, в силу принятого сегодня пренебрежения к историческим фактам, появилась точка зрения, согласно которой главным фактором, обеспечившим создание Государства Израиль, стала Катастрофа европейского еврейства.
Без сомнения, Катастрофа является стержневым событием не только еврейской, но и мировой истории. Очевидно и то, что она заставила многих людей осознать трагическую судьбу еврейского народа. Волна сочувствия к евреям, вызванная беспрецедентным нацистским геноцидом, создала благоприятную политическую почву для провозглашения Государства. Израиль. Но, прежде всего, Катастрофа была апогеем истребления. Погибли миллионы сердец, устремленных к Сиону. В гитлеровских лагерях была почти полностью уничтожена человеческая основа, на которой предполагалось создать жизнеспособное еврейское государство.
И потому - не благодаря Катастрофе возник Израиль, но вопреки ей. Катастрофа, предвиденная основоположниками сионизма с такой мучительной ясностью, стала кульминацией еврейской трагедии. Но если бы не вековая мечта о Возвращении и не громадные усилия, предпринятые для ее реализации, то Катастрофа вызвала бы лишь беспредельный ужас и, возможно, сострадание народов мира. Не исключено, что, не будь сионистских усилий первой половины ХХ века. Катастрофа положила бы конец национальному существованию еврейского народа.
В идее Возврашення заложен секрет еврейской живучести. В ней заключалась движущая сила возрождения Израиля и в ней же хранится ключ к его будущему. Эта мечта сохранилась в неприкосновенности - от античности до наших дней благодаря уникальной природе иудаизма.
На Западе многие считают, что иудаизм, подобно христианству, представляет собой религию - и только. Но с момента своего возникновения иудаизм сочетает религиозную и национальную природу. Прозелиты, принимающие еврейскую религию, тем самым, становятся членами еврейской национальной общности. Так Рут-моавитянка, самая прославленная из новообращенных, говорит своей свекрови Наоми:
"Твой народ - мой народ. Твой Бог - мой Бог".
В период рассеяния двойственная природа иудаизма обрела еще более выраженный характер. Когда евреи лишились родины, самоуправления и общего языка, религия превратилась в главный фактор их национальной самоидентификации. В этом сосуде хранили евреи свои мечты о возвращении в Эрец-Исраэль и воссоединении рассеянных по миру изгнанников. Иудаизм установил ежегодный цикл траурных дней и поминовения разрушения Иерусалима, еврей каждый день троекратно возносили молитву "Собери изгнанников наших с четырех концов земли". Таким образом, еврейская религия стала кладезем воспоминаний и надежд на возвращение к Сиону/*34.
Эта неизменная привязанность народа к своей земле отличает иудаизм от всех других религий. Католики, к примеру, не возносят молитву "В будущем году в Ватикане".
Паломники различных конфессий периодически отправляются к святым местам, дабы углубить свои религиозные чувства или сподобиться мистического вдохновения. Но когда в сотнях разных стран, столетие за столетием, евреи произносят "В будущем году в Иерусалиме", они имеют в виду нечто совершенно иное. Это не надежда отдельного человека посетить святые места и вознести там молитву, но надежда целого народа вернуться на родину и отстроить там свою национальную жизнь/*35.
Сторонние наблюдатели часто принимали это страстное желание за предсмертный стон угасающего народа, но не так обстояло дело в действительности. Стремление к Возвращению было источником жизненной силы еврейства, свидетельством упорного отказа смириться с уготованной изгнанием исторической судьбой. Возьмите наугад любое столетие, и вы найдете в еврейской литературе множество выражений острой тоски по утраченной родине. Это чувство было общим для великих философов и самых простых людей, для поэтов и кодификаторов религиозного права. Так, в X веке еврейский философ Саадия Гаон писал:
"Да будет воля твоя, Господи, чтобы в сии времена закончилось изгнание народа твоего, Дома Израилева. Положи конец рассеянию и печали нашей, да завершатся дни муки и притеснения"/*36.
В XII веке великий еврейский поэт Йегуда Галеви писал о Иерусалиме на иврите в Испании:
Радость вселенной, обитель Царя!
К тебе душа устремлена
От дальних Запада пределов.
Сердце сжимается воспоминанием
Славы поруганной, Храма сожженного.
О, полететь бы на крыльях орлиных,
Прах твой слезой оросить/*37.
Позднее, в том же столетии, великий философ Маймонид провозгласил, что возвращение в Эрец-Исраэль есть единственная надежда положить конец страданиям евреев от рук арабов, о которых он писал: "Никакая иная нация не была столь враждебна Израилю; не мучила, не терзала и не унижала нас так, как они". И он обещает: "Не может такого быть, чтобы не встал из потомков царя Соломона (Шломо) человек, который соберет изгнанников Израиля и сотрет наш позор"/*38.
В XIII веке Нахманид пошел еще дальше, провозгласив, что проживание в Эрец-Исраэлъ есть прямая религиозная обязанность каждого еврея/*39. Он не ограничился включением этой обязанности в свод 613 заповедей Торы, но осуществил свои убеждения на практике, переселившись в Эрец-Исраэль, где ему удалось немало содействовать восстановлению разгромленной крестоносцами еврейской общины.
В XVI веке получила распространение идея союза между евреями и христианами, цель которого освободить Эрец-Исраэль от мусульманского владычества. Эта идея была с энтузиазмом воспринята в еврейских общинах Италии и среди португальских марранов (евреев, насильственно обращенных в христианство)/*40. Изгнанники из Испании отстроили еврейский квартал в Хевроне, а руководителю португальской общины Дону Йосефу ха-Наси удалось получить разрешение султана на восстановление города Тверии. Волна возвращения в Эрец-Исраэль породила также беспрецедентный духовный и культурный расцвет в Цфате. К концу XVI столетия в этом галилейском городе проживало от 10-ти до 20-ти тысяч евреев.
Тогда же известный пражский раввин Йегуда-Леви бен-Бецалель (МААРАЛ) с полной уверенностью писал:
"Изгнание и рассеяние, несомненно, являются нарушением того порядка, который установлен Творцом. Ибо Господь определил каждой нации подобающее место, и то место, в котором подобает обитать евреям - это Эрец-Исраэль... И евреям не сообразно находиться вечно в их нынешнем положении, но надлежит им жить в Эрец-Исраэль своей властью, а не под игом иного народа/*41".
В XVII веке мессианское движение Шабтая Цви сопровождалось новым всплеском надежд на скорое освобождение. Крах саббатианства вызвал глубокий кризис в еврействе, однако очень скоро практические приготовления к возвращению в Сион возобновились в Польше. В XVIII веке Виленский Гаон и основатель хасидизма Баал Шем-Тов, два виднейших еврейских духовных вождя в Восточной Европе, призывали своих учеников переселяться в Эрец-Исраэль организованными группами. Один из учеников Виленского Гаона оставил следующее свидетельство:
“Учитель с волнением сказал, обращаясь к тем из своих учеников, которые пообещали ему отправиться в Святую Землю: "Вам выпала великая честь - исполнить заповедь проживания в Эрец-Исраэль, которая весит столько же, сколько все остальные заветы Торы, вместе взятые. Вам выпало счастье стать соратниками Всевышнего, возвращающего пленников Яакова и оказывающего милость его обители. Господь - зиждитель Иерусалима, устанавливает Он пределы вдовы обездоленной, расширяет Он пределы Израиля... Исполнение заповеди этой (возвращение в Эрец-Исраэль) приведет к собиранию изгнанников”/*42.
И действительно, когда сионисты-первопроходцы стали прибывать в Эрец-Исраэль в конце XIX столетия, они нашли здесь маленькие общины, созданные учениками этих великих наставников и другими евреями, приехавшими в страну еще ранее. При этом в Иерусалиме евреи уже составляли большинство населения.
Ручейками и струйками, а иногда и потоками, возвращались евреи на свою землю в течение многих столетий. Одни из них пересекали российские равнины, а затем проникали в Эрец-Исраэль с севера, через Дамаск и Бейрут. Другие прибывали в Яффо после длительного путешествия по кишевшим пиратами водам Средиземного моря. Отсюда они направлялись в Иерусалим, Хеврон, Тверию и Цфат, где веками существовали древние еврейские общины. В истории не было периода, когда в Эрец- Исраэль не проживали евреи. В галилейских деревнях Пеки'ин и Шефар'ам евреи жили всегда - с самой древней поры вплоть до настоящего времени/*43.
Однако массовое переселение евреев в Эрец-Исраэль было невозможно до появления современного сионизма во второй половине XIX века. Сионизм перевел вековую мечту о Возвращении на язык политических планов и конкретных действий. В своих сочинениях Моше Гесс ("Рим и Иерусалим", 1862) и Лео Пинскер ("Автоэмансипация", 1882) доказали, что древняя мечта может и должна быть реализована - уже сейчас. Волна погромов, прокатившаяся по России в 1881 году, ускорила развитие этого процесса. В начале 80-х годов прошлого века движение "Ховевей-Цион" совершило первую (в новейшую эпоху) попытку организованного переселения в Эрец-Исраэль.
На этом фоне в самом конце XIX столетия и появился современный политический сионизм. Правившая на Ближнем Востоке Османская империя была ослаблена - она рушилась под собственной тяжестью. Впервые со времени разрушения Второго Храма у евреев появилась практическая возможность восстановить свою государственную независимость на древней родине*.
* Еще один довод израильских авторов, принадлежащих к "новой исторической школе", состоит в следующем: евреи утратили свое право на Эрсц-Исраэль в силу отсутствия массовой еврейской репатриации в течение минувших столетий. Этот факт свидетельствует о том, что евреи не испытывали искреннего желания возобновить свою связь с древней родиной, а такое нежелание равносильно декларативному отказу.
История еврейской диаспоры последних 1200 лет однозначно доказывает несостоятельность вышеприведенного утверждения. В течение всего этого времени евреи предпринимали чрезвычайные усилия для того, чтобы сохранить и укрепить свою связь с Эрец-Исраэль; во многих случаях эти усилия обретали практическое выражение, когда евреи переселялись в страну. Однако переселение носило неизбежно ограниченный характер, поскольку правившие в Эрец-Исраэль мусульмане и христиане препятствовали массовой репатриации. Организованное возвращение евреев на родину расценивалось ими как серьезная религиозная угроза.
Только ослабление религиозного влияния в Европе и усиление национально-освободительных движений в конце XIX века, совпавшее по времени с развалом Османской империи, создало практические условия для массового возвращения евреев в Эрец-Исраэль. Историческая возможность была использована сионистами, усилиями которых было создано Государство Израиль. Подробный анализ этих событий представлен в работе известного израильского историка Бенциона Динура "Борьба поколений".
Эта возможность была распознана Теодором Герцлем и Максом Нордау. Герцль не ограничился составлением общего плана - он создал конкретную политическую структуру, призванную реализовать его на практике. Начиная с 1897 года Всемирная сионистская организация становится активной действующей силой на международной арене.
Начало начала
Теодору Герцлю удалось преобразовать стихийный, эмоциональный сионизм еврейских масс в политическое движение, учитывающее специфику современного мира. Герцль, выдающийся лидер, прекрасно понимал природу политической игры и тонко чувствовал глубинные процессы истории. Он исходил из однозначного убеждения: при существующей ситуации евреям Европы угрожает скорая и очевидная опасность. При этом Герцль верил в возможность избежать этой опасности путем создания еврейского независимого государства. Поэтому он отстаивал сионистские притязания со всей настойчивостью, на какую был способен.
Его последователи распространяли идеи политического сионизма во многих странах, содействуя постепенному признанию принципиального права еврейского народа на создание собственного государства. В то же время получил развитие процесс организованной еврейской репатриации Эрец-Исраэль. Страна пребывала тогда в нищете и запустении. Арабские землевладельцы (эфенди) не уделяли особого внимания своим палестинским поместьям, они наслаждались жизнью в Бейруте и Дамаске.
Еврейские поселенцы преобразили эти бесплодные угодья. Выкупленная земля - болота и каменистая целина - превратилась в плодородную почву. В Эрец-Исраэль появились первые еврейские деревни, а затем и города. Эти усилия были поддержаны некоторыми известными еврейскими финансистами, такими как Моше Монтефиори и барон Ротшильд. В 1882 году прибывшие из России репатрианты Первой алии основали сельскохозяйственный поселок Ришон ле-Цион ("Первенец Сиона"). Вскоре первопоселенцы получили финансовую поддержку барона Ротшильда.
Когда в 1896 году мой дед по матери Авраам Маркус приехал в Ришон ле-Цион, он обнаружил деревушку из нескольких побеленных домов с красными черепичными крышами. Эти дома стояли посреди обширной песчаной пустыни. Ныне Ришон де-Цион - крупный город, расположенный к югу от Тель-Авива.
Авраам Маркус принадлежал к движению "Ховевей-Цион". Став фермером, он не оставил своих ученых занятий: днем он ухаживал за миндальными деревьями, а по ночам учил Талмуд. К тому времени, когда в 1912 году в Петах-Тикве родилась моя мать, семья жила в прекрасном доме среди фруктовых садов. Ко входу в дом вела пальмовая аллея.
Но такой роскоши достигли лишь немногие укоренившиеся семьи; новоприбывшие поселенцы жили в гораздо более трудных условиях. В 1920 году в Эрец-Исраэль прибыл мой дед по отцу рабби Натан Милейковский. К тому времени в стране почти не было мощеных дорог, и фактически отсутствовал современный транспорт. Семья высадилась с корабля на гребной шлюпке, поскольку пристани в Яффо тоже еще не было. Проведя какое-то время в Тель-Авиве, Натан Милейковский вместе со всеми своими домочадцами отправился в Цемах. Два дня они добирались к Кинерету по разбитым дорогам. В Цемахе мой дед нанял лодку, чтобы перевезти багаж в Тверию, а его семья продолжила путешествие в телеге.
К вечеру поднялся сильный ветер и на озере началась настоящая буря, лодка едва не перевернулась. К счастью, Натану Милейковскому удалось благополучно добраться до Тверии. В городе семья переночевала, а наутро все отправились в повозке в Цфат. В Рош-Пине поменяли лошадей. Рош-Пина была единственным населенным пунктом к северу от Кинерета, вокруг нее простиралась бесплодная пустыня, где изредка можно было наткнуться на бедуинскую стоянку. Три дня длилось в те годы изнурительное путешествие из Яффо в Цфат. Сегодня мы проделываем ту же дорогу менее чем за 3 часа.
Потоки сионистской репатриации, следовавшие один за другим, начиная с 1882 года, неузнаваемо изменили лицо страны. Евреи проложили дороги, возвели города и поселки, построили первые больницы, создали современное сельское хозяйство и промышленное производство. И чем больше становилось еврейское население Эрец-Исраэль, тем больше прибывало в страну арабов. Массовая арабская иммиграция в Эрец-Исраэль была связана с возможностью трудоустройства на еврейских предприятиях. Уровень жизни в стране повышался вследствие быстрого развития еврейской экономики. Этот процесс был настолько очевиден, что президент США Франклин Рузвельт вынужден был заметить в 1939 году: "Начиная с 1921 года арабская иммиграция в Палестину значительно превосходит суммарную еврейскую иммиграцию всего последнего периода"/*44.
Развитие промышленности и торговли привело к резкому повышению уровня жизни арабского населения в Эрец-Исраэль. Вовлечение арабского населения в сферу промышленного производства не имело аналогов в соседних странах. Таким образом, в 1947 году зарплата арабского рабочего в Яффо была вдвое выше, нежели у его соплеменника в Шхеме, где евреи тогда не селились/*45.
Параллельно с этим число арабских коммерческих предприятий в Эрец-Исраэль увеличилось между 1931 и 1942 годами на 400%. Численность арабских рабочих, занятых на этих предприятиях, возросла в 10 раз с 1931-го по 1946 год/*46.
Чрезвычайно показательным является увеличение арабской иммиграции именно в те районы, где проживали евреи. Между 1922 годом, когда был окончательно утвержден британский мандат на управление Палестиной, и 1947 годом (начало Войны за независимость) арабское население в "смешанных" городах выросло: на 290% в Хайфе, на 158% в Яффо и на 131% в Иерусалиме. В то же время, прирост арабского населения в Хевроне составил 64%, в Шхеме 56%, в Бейт-Лехеме 37%. В этих городах, как известно, евреи почти не жили/*47.
Но даже массовое переселение арабов на территорию будущего еврейского государства не изменило господствовавшего в мире убеждения: Эрец-Исраэль предназначена стать национальным государством еврейского народа, в котором будет сохраняться арабское меньшинство. Еврейские притязания на эту страну получили конкретное подкрепление, благодаря непрестанной поселенческой деятельности последнего столетия.
* * *
Но нравственная сила законных еврейских притязаний на Эрец-Исраэль была бы ослаблена, если бы арабы сумели доказать, что они с такой же настойчивостью заявляли свои права на эту землю в течение минувших столетий.
Сегодня арабы утверждают, что когда участники Версальской конференции признали историческое право еврейского народа на Эрец-Исраэль, они игнорировали существование иной нации, которая возникла и оформилась в Палестине за долгие века еврейского изгнания, палестинского народа.
Утверждается также, что в течение веков палестинцы установили собственные эмоциональные и культурные связи со страной своего проживания; не менее прочные, чем связи евреев с Эрец-Исраэль. Таким образом, собравшиеся в Версале лидеры мировых держав ошиблись, полагая, что они передают "землю без народа народу без земли".
Ллойд-Джордж, лорд Бальфур, Вудро Вильсон и многие другие деятели эпохи Версаля были широко образованными, умными и дальновидными людьми. Неужели они в самом деле были настолько ослеплены библейскими пророчествами и гуманистическими идеалами, что это заставило их закрыть глаза на объективные демографические условия, сложившиеся в Эрец-Исраэль к моменту проведения Версальской конференции?
Конечно же, нет. Эти люди принимали свои решения с учетом общеизвестной и документально подтвержденной ситуации в Палестине. Они опирались на очевидные факты, которые с тех пор позабылись и международным сообществом, и, как это ни прискорбно, многими израильтянами.
Основной довод арабов сегодня сводится к тому, что евреи отобрали Палестину у арабского народа, который жил там веками и являлся законным хозяином своей страны. В 1974 году Ясер Арафат заявил на сессии Генеральной Ассамблеи ООН:
"Еврейское вторжение началось в 1881 году... К этому времени Палестина была цветущей страной, где проживали в основном арабы, занятые созидательным трудом и развивавшие свою самобытную культуру"/*48.
Итак, Арафат и арабы считают началом сионистского вторжения 1881 год, когда в Эрец-Исраэль прибыла первая организованная группа еврейских репатриантов (начало Первой алии). Здесь уместно заметить, что к этому времени евреи уже в течение 60 лет составляли большинство населения Иерусалима/49. Но рассмотрим состоятельность представленного Арафатом довода в более широком контексте.
Арабская пропаганда хорошо потрудилась, и сейчас представление о том, что сионисты украли Палестину у извечных ее обитателей, глубоко укоренилось в западном сознании и в некоторых израильских кругах. Это убеждение теперь непросто искоренить, хотя оно абсолютно не соответствует историческим фактам. Нарисованная Арафатом картина процветающей и многолюдной Палестины в канун возвращения туда евреев находится в явном противоречии с многочисленными свидетельствами, которые были оставлены европейскими и американскими путешественниками, посетившими Эрец-Исраэль в XVIII и XIX столетиях.
В новое время, когда на Западе возрос интерес к научному изучению библейского периода, в Эрец-Исраэль устремились археологи, писатели, географы, дипломаты и военные. Многие из них вели подробные записи, излагая собственные впечатления от увиденного в книгах, путевых дневниках и журнальных публикациях. Все они оставили описания демографического и природного состояния страны, и их свидетельства полностью опровергают измышления арабской пропаганды.
В 1697 году Генри Маундрелл писал, что Назарет - это "ничтожная деревушка", что Шхем состоит из двух улиц, что Иерихон "стал грязным поселком", а крепость Акко представляет собой "обширные и пустынные развалины"/*50.
В 1738 году английский археолог Томас Шоу писал о "бесплодной и обезлюдевшей земле''*. В 1785 году Константин Франсуа Вольне оставил следующее описание Эрец-Исраэль:
"Мы с большим трудом узнали Иерусалим... Населения в нем, полагаю, не больше 12-14 тысяч... Второе место, заслуживающее упоминания, это Бейт-Лехем, или Вифлеем... Как и во всех других местах, обработка земли оставляет желать лучшего. В поселении насчитывается около шестисот мужчин, способных носить оружие... Третье и последнее место, о котором нужно сказать, это Хабрун, или Хеврон, самая крупная деревня во всей этой местности... Она способна выставить около восьмисот или девятисот вооруженных мужчин"/*52.
Однако в 1843 году Александр Кейт отметил, что "во времена Вольне страна еще не достигла нынешнего уровня разорения и безлюдности, соответствующего предсказанному в пророчествах''/*53. В 1816 году Дж. С. Бэкингем описывает Яффо как "бедную деревеньку", а Рамлу как место, "где, подобно всему, что мы видели в Палестине, лежащая в руинах часть кажется более обширной, нежели обитаемая''/*54. В 1835 году французский поэт Альфонс де Ламартин так обрисовал свои впечатления:
"За воротами Иерусалима мы не видели живых существ, не слышали человеческих голосов. Мы нашли ту же самую пустоту, то же безмолвие, что и в засыпанных пеплом Помпеях и Геркулануме... Полное, вечное безмолвие царит в городе, на дорогах, во всей стране... Могила целого народа"/*55.
А двадцать лет спустя, в 1857 году, британский консул в Палестине Джеймс Финн сообщает в Англию: "Страна в значительной степени обезлюдела и, следовательно, чрезвычайно нуждается в притоке населения''*/56.
Возможно, самым знаменитым гостем Святой Земли был американский писатель Марк Твен, посетивший Эрец-Исраэль в 1867 году; отчет об этом путешествии можно найти в его книге "Простаки за границей":
"Никаких волнующих событий... В этой долине (Изреэль) невозможно встретить даже захудалую деревушку на протяжении тридцати миль в любом направлении. Имеются только два-три бедуинских кочевья, но ни одного постоянного поселения. Можно проехать десятки миль, так и не увидев живого человека".
Любителям мрачного уединения Марк Твен рекомендовал посетить Галилею: "Эти безлюдные пустыни, эти рыжие бесплодные долины; ничто, ничто не нарушает покой сверкающих суровых холмов... Печальные руины Капернаума, оцепеневшая деревенька Тверия, дремлющая под сенью своих шести траурных пальм... Заброшенность и запустение здесь настолько велики, что никакому воображению нельзя представить, чтобы здесь могла кипеть жизнь... Мы достигли (горы) Тавор в полном здравии... За всю дорогу так и не встретили ни одного живого существа".
В "бесплодных" (по его собственному определению) горах Иудеи Марк Твен нашел все то же самое:
"Проклятый Богом Иерихон поражает своим запустением, в котором оставил его Иисус Навин более трех тысячелетий назад. В Вифлееме, священном месте, где по ночам пастухи стерегли стада, а ангелы пели "мир на земле и в человецех благоволение", теперь нет ни одного живого существа". А вот запись об Иерусалиме:
"Чем дальше мы продвигались... тем чаще встречали голые скалы; ландшафт стал отталкивающим и пугающим. Даже если бы здесь веками селились одни только каменотесы, им не удалось бы набросать столько камней. Едва-едва попадается дерево или куст. Даже оливы и кактусы, эти последние друзья бесплодной земли, почти покинули страну... Сам Великий Иерусалим, чье имя высечено в веках, потерял свое древнее великолепие и стал нищей деревушкой".
Вся же страна в целом произвела на него самое гнетущее впечатление:
"Палестина словно в рубище и с головой, посыпанной пеплом. Над ней тяготеет проклятие, опустошившее ее поля и лишившее ее воли к жизни. Палестина покинута и несчастна. Унылая, безнадежная страна - страна с разбитым сердцем"/*57.
Четырнадцать лет спустя сходный отзыв дал в своем докладе известный английский картограф Артур Пенхрин Стэнли: "Едва ли будет преувеличением сказать, что в Иудее на протяжении многих миль нет никакой жизни, никакого человеческого присутствия"/*58.
Стэнли написал эти слова в 1881 году - именно этот год Арафат назвал началом "сионистского вторжения" и вытеснения коренного населения из цветущей, плодородной страны. Не так уж важно, что Арафата в очередной раз поймали на лжи. Важно то, что эта бесконечно повторяемая, тщательно сфабрикованная ложь подменила истину, которая была известна каждому цивилизованному человеку в конце XIX столетия: Эрец-Исраэль действительно пребывала в запустении и безлюдности; она вполне могла дать приют миллионам евреев, которые жили в невыносимых условиях в европейских гетто, подвергаясь там постоянной опасности и мечтая вернуться на родную землю, дабы возродить ее к жизни.
* * *
Верно, конечно, что арабы жили в Эрец-Исраэль, и в середине XIX столетия они численно превосходили евреев. Но в третьей четверти прошлого столетия все население страны, арабы и евреи вместе, составляло 400.000 человек - менее 6% сегодняшнего населения/*59. В 1881 году начинается сионистская репатриация, и к концу Первой мировой войны число жителей Эрец-Исраэль составило 900.000 человек на обоих берегах реки Иордан (т.е. включая нынешнюю Иорданию). В западной части страны (нынешнее государство Израиль) проживало 600.000 человек. Но и это было ничтожным количеством в сравнении с потенциалом заселения и обустройства страны/*60.
В 1898 году Эрец-Исраэль посетил германский император. Здесь он встретился с Теодором Герцлем и сказал ему: "Поселения, которые я видел - и немецкие, и вашего народа - могут служить примером того, что можно сделать с этой страной. Здесь есть место для всех"/*61.
Когда такие умные и гуманные люди, как Вудро Вильсон и Ллойд-Джордж решали проблему разоренной Палестины, они понимали, что присутствие незначительного арабского населения, почти не использующего землю и не способного обеспечить собственное пропитание, нельзя считать серьезным препятствием для удовлетворения национальных чаяний миллионов евреев. Этот вывод был сделан с учетом того факта, что арабы обладают громадным территориальным пространством, на котором они могут реализовать свои национальные устремления (совокупная площадь арабских стран более чем в 500 раз превосходит площадь Государства Израиль в его сегодняшних границах)*.
* В настоящее время совокупная площадь арабских стран составляет 14.022.250 кв. км. Площадь Государства Израиль в границах 1967 года составляет 21.470 кв. км, а вместе с Иудеей, Самарией и Газой - 26.990 кв. км. Таким образом, сегодняшнее соотношение - 1:520.
Выступая перед членами комиссии Пиля, Владимир Жаботинский сформулировал суть национальной проблемы в Эрец-Исраэль следующим образом:
"Я не отрицаю, что (в построенном евреями государстве)... арабы Палестины неизбежно станут меньшинством. А отрицаю я, что это наносит им ущерб. Нельзя нанести ущерб народу или нации, обладающей таким количеством национальных государств в настоящее время; в будущем их станет еще больше. Одна часть, одна ветвь арабского народа, причем совсем небольшая, будет жить в чужом государстве... Я вполне допускаю, что любому меньшинству хочется стать большинством. Равным образом, понятно, что палестинские арабы предпочли бы, чтобы Палестина стала четвертым, пятым или шестым арабским государством... но, когда арабские притязания вступают в конфликт с правом евреев, это то же самое, что сытому пытаться отнять пищу у голодного''/*62.
Отметим, что в настоящее время в мире имеется 21 арабское государство. В стремлении обосновать свои притязания на Эрец-Исраэль арабы не только искажают общеизвестные факты, касающиеся природной и демографической ситуации этой страны конца XIX столетия, но и убеждают мир в том, что в Палестине возник и оформился особый, отличный от других народ - ведь иначе невозможно добиваться права на самоопределение. Так, они заявляют, что в ходе своего "вторжения" евреи захватили независимую страну "Палестину", где проживал особый народ - "палестинцы".
Но это утверждение - глумление над историей. Как показал профессор Бернард Льюис, после арабского завоевания в VII столетии никакой Палестины просто не существовало:
"С момента разрушения древнего еврейского государства и вплоть до начала британского правления территория, называемая ныне Палестиной, не была страной и не имела иных границ, кроме административных; это была одна из провинций, но не более того, огромного государственного образования''*/63.
Турки разделили страну на четыре административных округа или санжака. Иерусалямский округ включал в себя Синай и простирался до Африки, тогда как Самария, Галилея и Трансиордания были тремя дополнительными, отдельными округами. При смене правителей границы менялись, некоторые районы переходили в другие округа (см. карту 3), так что никогда не существовало арабского государства Палестина, или даже единой арабской провинции Палестина.
Даже само это название "Палестина" арабы не использовали и переняли его у англичан уже в нашем столетии. Где были борцы за свободу палестинского народа во времена двухвекового правления мамелюков и четырехвекового османского владычества? В каких политических организациях, социальных учреждениях, произведениях литературы и искусства отразились чаяния этой фантомной нации? Быть может, хотя бы в частной корреспонденции? Увы, ни единого упоминания. За весь этот огромный период арабские жители Палестины не выказывали даже намека на желание обрести независимость.
Были арабы, жившие в Эрец-Исраэль, равно как и во многих других местах, но не было палестинского народа с собственным национальным самосознанием, со своими национальными особенностями, с общим представлением о своих национальных интересах. Так же, как не было государства Палестина, не было и палестинской нации или палестинской культуры. Такое заключение дала в 1937 году британская королевская комиссия, представившая отчет о положении в стране:
"За двенадцать столетий, прошедших со времени арабского завоевания, Палестина фактически исчезла с исторической арены... В экономике, как и в политике, Палестина находится далеко в стороне от главных устремлений мировой жизни. В сфере науки или литературы она не внесла никакого вклада в современную цивилизацию"/*64.
Нам могут возразить, что в 30-е годы палестинская проблема уже приобрела политическое звучание, поэтому неправомерно делать далеко идущие выводы на основании приведенной выше оценки. Но подобное возражение неприменимо к свидетельствам очевидцев, посетивших Эрец-Исраэль в прошлом столетии. Вот, например, к каким выводам пришел швейцарский ученый Феликс Бове, который побывал в Палестине в 1858 году:
"Христиане, завоевав Святую Землю, так и не сумели удержать ее; для них она всегда была либо полем сражения, либо кладбищем. Сарацины (т.е. арабы), которые отняли ее у них, также ее оставили, и она была захвачена османскими турками. А те... превратили ее в пустыню, куда и сами опасаются заглядывать. Арабы, живущие здесь, могут считаться лишь временными поселенцами. Они разбивали свои кочевья на пастбищах или строили убежища в разрушенных городах. Они не создали ничего. Поскольку они чужаки на этой земле, то они и не стали ее хозяевами. Ветер пустыни, что занес их сюда, может унести их прочь, и не останется здесь ни единого следа их пребывания"/*65.
Когда Эдвард Робинсон, Клад Кондор и другие археологи впервые оказались на этой земле, они без большого труда сумели опознать древние еврейские города, потому что арабы так и не удосужились дать им новые названия. Еврейские топонимы, которые исследователи нашли практически нетронутыми, включали в себя место рождения пророка Иеремии Анатот (Аната), поля маккавейских сражений Левона (Лубане) и Бейт-Хорон (Бет-Ур), последнюю крепость Бар-Кохбы Бейтар (Батир), место пребывания Скинии Завета в Шило (Сийлун), Арад (Тель-Урад), Ашкелон (Аскалун), Беэр-Шеву (Бир эс-Саба), Бней-Брак (Ибн-Ибрейк), Бейт-Шеан (Бейсан), Бейт-Шемеш (Айн-Шамс), Адураим (Дура), Эштемоа (Эс-Самуа) и множество других/*66. Фактически за 12 веков своего присутствия в Палестине, вплоть до возвращения евреев, арабы построили только один город Рамле/*67. Эти очевидные факты позволили сэру Джорджу Адамсу Смиту, автору "Исторической географии Святой Земли", написать в 1891 году: "Нет никакой местной цивилизации в Палестине, которая могла бы вытеснить турецкую, исключая евреев... давших Палестине все, что имеет какую-нибудь ценность для мировой цивилизации"/*68.
Поэтому, когда мировые лидеры в Версале взвешивали конкурирующие доводы арабов и евреев, они с полным основанием не уделили никакого внимания национальным требованиям "палестинцев". Ни один арабский лидер в Версале - или даже в Палестине! - не выдвинул подобных требований. Возглавляемая Фейсалом, сыном шерифа Мекки, а, позднее, королем Ирака, арабская делегация отстаивала независимость арабского государства, которое, по их мнению, должно было включать территорию нынешних Сирии и Ирака, а также Аравийский полуостров. Фактически арабы смотрели тогда на сионистов как на потенциальных союзников. В январе 1919 года, за месяц до открытия Версальской конференции, Фейсал подписал с Хаимом Вейцманом соглашение о "возможно более тесном сотрудничестве" между арабским и еврейским народами с целью "дальнейшего развития арабского государства и Палестины (еврейской)". В этом соглашении отмечалось, что конституция Палестины "должна дать полные гарантии осуществления декларации британского правительства от 2 ноября 1917 года" (Декларация Бальфура) и что "все необходимые меры будут приняты, дабы поощрить и ускорить широкомасштабную иммиграцию евреев в Палестину".
В ответ на это Всемирная сионистская организация обязалась "приложить все усилия в помощь арабскому государству, дабы обеспечить необходимые средства для развития его природных ресурсов и экономических возможностей". Евреи и арабы приняли решение выступить с совместной позицией на мирной конференции. В марте 1919 года Фейсал обратился к Феликсу Франкфуртеру, который был членом американской делегации, со следующим заявлением: "Наша делегация в Париже прекрасно осведомлена о предложениях, представленных вчера сионистами на рассмотрение мирной конференции; мы считаем эти предложения умеренными и корректными... Мы говорим евреям от всего сердца: добро пожаловать домой, на родину". (Полный текст цитируемых документов приводится в приложениях 2 и 4).
Следует отметить - также в противовес тому, что утверждается ныне - что Британия и Лига Наций были прекрасно осведомлены о том, что некоторые палестинские арабы не желают мириться с исключением крохотной части Ближнего Востока из сферы арабского суверенитета с целью создания там национального очага для еврейского народа. Поэтому, арабскому меньшинству гарантировалась вся полнота гражданских прав.
В Палестине проживало лишь 5% многомиллионного арабского населения, только что освобожденного Британией от османского ига. В силу этого обстоятельства, лорд Бальфур считал предложенный Фейсалом компромисс совершенно справедливым. Для Бальфура сионизм был "укоренившейся древней традицией, которая отвечала потребностям сегодняшнего дня и давала надежду на будущее, что гораздо важнее, нежели желания и предрассудки 700 тысяч арабов, обитающих на этой древней земле"/*69. Придя к согласию, стороны, подписавшие Версальский договор, вручили Британии мандат на управление Палестиной. Это произошло на конференции в Сан-Ремо в апреле 1920 года - после того, как подстрекатели из Дамаска организовали столкновения в Иерусалиме, в ходе которых 6 евреев были забиты насмерть, а около сотни получили ранения. Весьма показательно, что погромщики вовсе не требовали независимости для Палестины, но настаивали на ее включении в состав Сирии/*70.
* * *
В британской политике ясно выражалось убеждение, что существуют два народа - арабы и евреи - и каждый из них получил свое. В декабре 1917 года, вскоре после оглашения Декларации Бальфура, заместитель министра иностранных дел лорд Роберт Сесиль объяснил политику своей страны в очень простых словах: "Мы хотим, чтобы арабские страны принадлежали арабам, Армения - армянам. Иудея - евреям"/*71.
Оценивая много лет спустя результаты Версальской конференции, Ллойд-Джордж был оскорблен предположением о том, что мировые державы обделили арабов в Палестине или где-либо еще:
"Ни одна нация не извлекла стольких выгод из верности союзников своему обещанию защищать интересы угнетенных народов. Благодаря огромным жертвам союзных наций и, особенно, Британской империи, арабы уже получили независимость в Ираке, Аравии, Сирии и в Трансиордании и это несмотря на то, что многие арабские народы всю войну сражались на стороне своих турецких угнетателей... В частности, палестинские арабы воевали за продолжение турецкого господства''/*72.
Сходным образом резюмировал суждения британского кабинета в вопросе об оказании покровительства евреям, желающим создать собственное государство в Эрец-Исраэль, и южноафриканец Ян Сматс, член Британского военного совета, принимавший активное участие в дискуссиях по поводу Декларации Бальфура и Версальского договора:
"Казалось само собой разумеющимся, что широкомасштабное переселение евреев на их историческую родину никак нельзя расценивать как враждебный акт по отношению к арабскому народу... который по окончании Первой мировой войны оказался в гораздо лучшем положении, нежели любая другая нация, причем это произошло благодаря усилиям Британии"/*73.
И нет ничего удивительного в том, что лорд Бальфур официально выразил эту точку зрения в письме от 2 ноября 1917 года, переданном через Ротшильда лидерам Британской сионистской организации:
"Правительство Ее величества благосклонно расценивает усилия по созданию в Палестине национального очага для еврейского народа; оно приложит все старания, чтобы содействовать осуществлению этой цели. При этом следует ясно понимать недопустимость шагов, ущемляющих гражданские и религиозные права нееврейского населения Палестины или же права и политический статус евреев, проживающих в других странах".
Со временем этот документ получил известность под названием Декларация Бальфура. Всем было ясно, что усилия по созданию еврейского национального дома в Эрец-Нсраэль приведут, в конце концов, к появлению еврейского государства, в котором арабы будут меньшинством. Этому меньшинству надлежало обеспечить "гражданские и религиозные права". Казалось, что таким образом проблема будет исчерпана.
В 1920 году в Сан-Ремо состоялась конференция Лиги Наций. В ходе этой конференции Британии был вручен мандат на управление Палестиной. Принимая свое решение, Лига Наций опиралась на Декларацию Бальфура, отдельные формулировки которой были включены в текст Мандатного поручения:
"Мандатный уполномоченный (то есть правительство Великобритании) обязан создать в стране такие политические, административные и экономические условия, которые обеспечат создание национального дома для еврейского народа".
Мандат предписывал Британии содействовать еврейской иммиграции в Палестину и "укоренению еврейского населения на этой земле". (Полный текст Мандатного поручения можно найти в приложении 5).
Британия считала себя вправе действовать подобным образом, поскольку именно она только что освободила арабов от четырехвекового турецкого владычества и предоставила им огромные территории, на которых эта нация обрела полную свободу национального выражения. Британия ощущала также, что евреи заслуживают особой признательности за их лояльность и помощь ей в ходе Первой мировой войны.
Многие евреи сражались в союзных армиях и, таким образом, внесли свой вклад в освобождение Эрец-Исраэль от турецкого владычества. Арабы же не сделали практически ничего, дабы избавиться от турок (большинство арабов, как отметил Ллойд-Джордж, и в особенности палестинских, поддерживали турок-мусульман). Исключением можно считать несколько налетов на Хиджазскую железную дорогу, предпринятых нерегулярными отрядами Т.Э. Лоуренса, который впоследствии немало потрудился, чтобы раздуть значение этих вылазок и, соответственно, свой личный вклад в победу над Османской империей.
Помимо тех сотен тысяч евреев, которые служили в вооруженных силах стран Антанты/*74, в военных действиях принимали участие и прекрасно себя проявили еврейские батальоны, созданные в рамках британской армии по инициативе сионистских лидеров. Этими батальонами командовал полковник Джон Генри Паттерсон*. Они ощутимо помогли британцам в их кампании против турок в Самарии, Галилее и Трансиордании.
* Паттерсон был замечательным сионистом-неевреем. Этот британский офицер возглавил первое за многие столетия еврейское воинское формирование - "Полк погонщиков мулов", основанный Йосефом Трумпельдором. Под его началом Полк принимал участие в Галлиполийской кампании. Затем Паттерсон возглавил Еврейский легион, созданный Владимиром Жаботинским.
Это был солдат и ученый; он сотрудничал с моим отцом в Америке, когда тот приехал туда в составе делегации Жаботинского вскоре после начала Второй мировой войны, чтобы вести пропагандистскую кампанию за создание еврейского государства. Они настолько сдружились, что мои родители решили назвать своего первенца Ионатаном. В английском звучании это имя Johnathan сочетает упоминания о двух дорогих им людях: Джон в честь Паттерсона, Натан - в честь деда, Натана Милейковского. По торжественным случаям в моей семье выставляют серебряный кубок с надписью: "Дорогому Джонатану от его восприемника Джона Генри Паттерсона".
Итак, в силу благодарности за военное содействие и признавая исторические права евреев, Британия поддержала сионистские усилия по созданию национального дома в Эрец-Исраэль. Именно британские политические деятели внесли упоминание о еврейских правах в текст Мандатного поручения Лиги Наций - что было не особенно трудным делом, поскольку эти права были широко признаны.
В сущности, мандат Лиги Наций не даровал евреям права на Эрец-Исраэль, но лишь признал их существующими и сохраняющими законную силу. Именно так звучит соответствующий параграф Мандатного поручения:
"Сим признается историческая связь еврейского народа с Палестиной и его право воссоздать в этой стране свой национальный дом".
Такая формулировка стала возможной лишь потому, что образованные люди Запала твердо верили, что право евреев на Эрец-Исраэль даровано им самой историей и извечным устремлением еврейского народа к возрождению своей национальной жизни.
Эта мысль была красноречиво выражена в 1921 году Уинстоном Черчиллем, которому покровительствовал тогда Ллойд-Джордж:
"Совершенно очевидно право рассеянных по миру евреев обрести свой национальный центр и национальный дом, дабы они могли там вновь соединиться. И где же еще быть такому центру, как не в Палестине, с которой евреев, вот уже три тысячелетия, связывают самые прочные узы? Мы полагаем, что это будет хорошо для всего мира, хорошо для евреев, хорошо для Британской империи, но также хорошо и для арабов, проживающих в Палестине... Они получат свою долю выгод и прогресса от успехов сионистского начинания".
Черчилль твердо верил, что евреи построят свой национальный дом в Эрец-Исраэль и принесут немалую пользу арабским жителям страны. Когда арабы обратились к нему с петицией, требуя запретить евреям приобретение земли в Палестине, он ответил им:
"Никто не нанес вам ущерба... У евреев более трудная задача, чем у вас. Вы можете пользоваться собственными владениями; им же предстоит создать из пустыни, из бесплодных равнин место, где смогут жить люди, которых они приведут сюда".
Когда в палате общин Черчилля критиковали за то, что евреям была предоставлена концессия на строительство гидроэлектростанции на реке Иордан, он ответил:
"Мне говорят, что и арабы могли бы это сделать. Кто в это поверит? Предоставленные сами себе, палестинские арабы за 1000 лет не предпримут ни одной серьезной попытки произвести работы по ирригации и электрификации Палестины. Они вполне довольны тем, что нежатся - ибо это народ философского склада - под солнцем на выжженной равнине, позволяя водам реки Иордан свободно течь в Мертвое море"/*75.
Как уже было отмечено, в начале XX столетия симпатии к сионизму получили широкое распространение по обе стороны Атлантики. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Соединенные Штаты поспешили признать Декларацию Бальфура. В июне 1921 года она была утверждена обеими палатами Конгресса, а затем президент Уоррен Дж. Гардинг издал постановление, обеспечивающее решению Конгресса силу закона.
Итак, в 1922 году, после десятилетий политической борьбы, сионизм достиг пика международного признания. Дело его повсеместно считалось правым, лидеры его пользовались всеобщим уважением и восхищением, а цель сионистского движения - создание еврейского национального дома на обоих берегах реки Иордан - рассматривалась как в высшей степени справедливая и правомерная. Конечно, речь шла о национальной территории весьма скромных размеров, а заболоченная и занесенная песками земля была беззащитна под лучами жестокого солнца. Но, все же, обещанная евреям территория была почти пуста и в достаточной степени просторна.
Разве не возделывали их предки гилеадские поля в Заиорданье, не высаживали виноградники на холмах Иудеи, не рыбачили на озере Кинерет, не выходили в море от берегов Яффо? Потомки древних израильтян смогут делать все то же самое и даже большее. Ведь Герцль предсказывал в своем романе "Старо-новая земля", что еврейское государство сумеет возродить древние традиции, применяя при этом все достижения науки и техники.
Ведь Джордж Эллиотт писала, что евреи создадут республику, “в сердце которой будут сохранены культура и уважение ко всем великим нациям”; ведь предвещала она, что евреи "принесут свет западной свободы на деспотичный Восток".
В 1922 году, невзирая на зловещие тучи, нависшие над еврейским сообществом в Европе, создание надежного убежища и национального дома для евреев казалось делом скорым и несомненным. Никогда еще на протяжении двух минувших тысячелетий будущее еврейского народа не представлялось таким ясным и обнадеживающим.