Если в разделе «Лех Леха» («Иди») постоянно возникает мотив хождения, то раздел «Вайера» («וירא»), «И явился», (от корня «реш-алеф-эй», обозначающего зрение) многократно возникает мотив зрения, что, конечно, неслучайно.
Раздел начинается с того, что Бог является (נראה) Аврааму, а затем сказано: «И возвёл он очи, и увидел (וירא): и вот, три мужа стоят над ним; и увидел (וירא) и побежал им навстречу». И затем, когда Сара смеётся и отрицает свой смех, «потому что она страшится» (здесь слово «йера» (יראה) означает страх, а не зрение (разумеется, между страхом и зрением имеется связь, которая будет разъяснена в дальнейшем). И далее – «И поднялись оттуда мужи и увидели Содом» – здесь снова налицо мотив зрения и видения издалека, а также в словах Бога – «Низойду же и увижу, по мере ли воплю на неё, дошедшему до Меня, поступали они» – сказано относительно Содома. Затем в Содоме, когда жители Содома окружают дом Лота, ангелы поражают окруживших дом Лота жителей города слепотой, то есть, лишают их зрения, так что они не могут найти вход в дом, а затем отправляют Лота, его жену и дочерей из Содома, предупредив Лота: «Не смотри назад … чтобы ты не погиб». А жена Лота посмотрела назад и превратилась в соляной столп.
Затем Авраам смотрит на Содом и Гоморру: «И видит, вот пар с земли поднялся…». И в дальнейшем Авимелех, забирая Сару, говорит Аврааму – «И сказал Авимелех Аврааму: что усмотрел (ראית) ты, чтобы тебе содеять такое дело?». И Авраам отвечает ему – «ибо я сказал (себе): однако нет страха (יראת) Божьего на этом месте», и Авимелех говорит Саре – «вот я дал тысячу серебра брату твоему. Вот это тебе покрытием глаз для всех, кто с тобой». Затем, при изгнании Агари и Ишмаэля, Агарь бросает Ишмаэля под кустом и садится напротив – «сказала она: чтобы не видеть мне смерти ребёнка», а затем – «И открыл Б-г глаза ей, и увидела она источник водный». И в испытании жертвоприношением Ицхака – «И на третий день поднял Авраам глаза свои и увидел то место издали»; «И сказал Авраам: «Бог усмотрит (יראה) Себе агнца для всесожжения, сын мой»; «Ибо теперь знаю, что боишься (ירא) Бога ты»; «И Авраам поднял глаза и увидел (וירא) барана…»; «И нарёк Авраам имя месту тому: Господь усмотрит! Как говорится (по) сей день: на горе Господней усмотрится (יראה)».
Этот раздел является зеркальным отображением предыдущего.
1. В разделе «Лех леха» Аврааму было сказано пойти «в землю, которую Я укажу тебе», а в нашем разделе сказано: «И пойди в землю Мориа, и принеси его там во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе».
2. В разделе «Лех леха» фараон забирает Сару, а затем возвращает её Аврааму, а в нашем разделе царь филистимлян Авимелех забирает Сару, а затем возвращает.
3. В разделе «Лех леха» Содом пал под натиском коалиции пяти царей, его жители были взяты в плен вместе с Лотом и спасены Авраамом, а в нашем разделе Содом был разрушен Богом, и только Лота спасают ангелы. (Здесь Авраам тоже пытается спасти Лота, споря с Богом о праведниках, присутствие которых может спасти целый город.)
4. В разделе «Лех леха» родился Ишмаэль и имя было дано ему Богом, а не родителями, а в нашем разделе родился Ицхак и ему тоже имя было дано Богом, а не родителями.
5. В разделе «Лех леха» Агарь убегает из-за Сары и к ней обращается Божий ангел, а в нашем разделе Агарь вместе сыном Ишмаэлем изгоняют в пустыню, и там ей вновь открывается ангел Бога.
6. В разделе «Лех леха» Бог заключает с Авраамом союз «меж рассеченными тушами», используя животных, а в нашем разделе Авраам заключает союз с Авимелехом, используя животных – «И взял Авраам мелкого и крупного скота, и дал Авимелеху, и заключили они оба союз».
7. В разделе «Лех леха» Авраам рассмеялся, когда ему было сказано о предстоящем рождении сына, а в нашем разделе рассмеялась Сара, узнав, что ей предстоит родить сына.
8. В разделе «Лех леха» Аврааму сообщается, что от Ишмаэля произойдут двенадцать князей, а в нашем разделе Авраам узнаёт, что у его брата Нахора родилось двенадцать детей.
9. В разделе «Лех леха» происходит обрезание Ишмаэля, а в нашем разделе на восьмой день от рождения происходит обрезание Ицхака.
10. В разделе «Лех леха» Аврааму говорится, что он должен сделать обрезание себе и всем лицам мужского пола, рождённым в его доме, а в нашем разделе ему говорится, что он должен перерезать горло собственному сыну. Оба эти действия полностью противоречат доброй натуре Авраама, стремящегося поступать с другими милосердно и не причинять им боли или вреда.
Можно сказать, что главной темой этой главы является рождение Ицхака. Основное качество Ицхака – это богобоязненность, в то время как основное качество Авраама – милосердие. Поэтому Ицхак пассивнее Авраама, его богобоязненность проявляется в отказе от действия, в то время как милосердие активно и толкает к практической деятельности. Поэтому раздел «Лех леха», где Авраам скитается по земле Израиля, продвигаясь от одного достижения к другому, в большей мере соответствует личности Авраама, в то время как наш раздел, в котором рассказывается о рождении Ицхака, словно пропитан пассивностью. Они соотносятся как непосредственное выполнение действий и наблюдение за происходящим со стороны.
Такое противопоставление сильнее всего проявляется в рассказе о несостоявшемся жертвоприношении Ицхака, находящемся в нашем разделе. Этот рассказ начинается со слов «и пойди… и принеси… на одной из гор», а заканчивается словами «И нарёк Авраам имя месту тому «Господь усмотрит», поэтому ныне говорится: «на горе Господней усмотрится»». В начале говорится об активном действии, ведущем к жертвоприношению, а в конце о невыполнении жертвоприношения; в начале о деятельном Аврааме, а в конце о пассивном, связанном на жертвеннике и не возражавшем Ицхаке.
«И возвратился Авраам к отрокам своим, и встали они, и пошли вместе в Беер-Шеву; и жил Авраам в Беер-Шеве» – Авраам идёт, а Ицхак исчезает из повествования.
Повеление Бога принести в жертву Ицхака является десятым, последним испытанием Авраама, завершающим тот путь самосовершенствования, который описан в предыдущем и нынешнем разделе; не случайно в Писании не упоминается, что Господь говорит с Авраамом после этого. На сей раз процесс освящения материи достигает наивысшей точки, ибо Господь подвергает Авраама страшному испытанию: от него требуется принести в жертву всесожжения любимого сына. Это совершенно немыслимо для каждого – тем более для человека, чьё милосердие составляет неотъемлемую часть его сущности, а не является его свободным выбором. Готовность Авраама исполнить веление Бога указывает на то, что ему удаётся полностью возвыситься из области инстинктов и биологически детерминированного поведения, что его поступки являются осознанным актом служения Богу, ради Которого он готов пожертвовать всем. Поэтому Авраам удостаивается благословения: «Я благословлять буду тебя и, умножая, умножу потоство твоё, как звезды небесные и как песок на берегу моря, и овладеет потомство твоё вратами врагов своих». Как мы объяснили в прошлом разделе, песок – это стихия земли, смягчённая стихией воды. Авраам достигает уровня освящённой материи – превращение эгоистического стремления получать в желание получать, чтобы давать.
Ицхаку присуща богобоязненность. Однако его имя, буквально означающее «засмеётся», словно противоречит этому качеству, указывая на смех и радость. Это противоречие многократно встречается в том, что касается Ицхака. Во-первых, это имя дано ему Господом без всякого объяснения, в то время как имя Ишмаэль, «Услышал Бог», получает объяснение ангела: «И наречёшь ему имя Ишмаэль, ибо услышал Господь страдание твоё» (Берешит, 16:11). Правда, перед повелением дать будущему ребёнку имя Ицхак, Авраам «засмеялся («ва-ицхак») и сказал в сердце своём…» (Берешит, 17:17), однако Господь, говоря: «и ты наречёшь ему имя Ицхак» (Берешит, 17:19), – никак не указывает, что это связано со смехом Авраама и не укоряет его за это, подобно тому укору, который в нашем разделе относится к Саре. Таким образом, непонятно, почему младенец получает именно имя Ицхака – особенно с учётом того, что по характеру ему отнюдь не присуща склонность к радости; напротив, его основным качеством является богобоязненность, не случайно Писание называет Бога «страхом Ицхака».
В нашем разделе мотив смеха многократно возникает в связи с Ицхаком: «Сара внутренне рассмеялась»; «отчего это смеялась Сара»; «Сара же отреклась, говоря: я не смеялась. Ибо она боялась. Но Он сказал: нет, ты смеялась». (Любопытно, что в этом стихе сочетаеются две, казалось бы, противоположные реакции – смех и страх: ведь когда человек напуган, он не смеётся, и наоборот, смех свидетельствует о том, что он не боится.) «И сказала Сара: смех сделал мне Бог – всякий, кто услышит, посмеётся надо мною». «И увидела Сара, что сын Агари, Египтянки, которого она родила Аврааму, насмехается».
С другой стороны, имеётся Ишмаэль, чьё имя означает «услышал Бог». Он был назван так потому, что Всевышний услышал (шама) Агарь, когда она, беременная им, бежала в пустыню. В предыдущем недельном разделе Авраам, услышав о том, что у него родится Ицхак, молится об Ишмаэле: «И сказал Авраам Богу: о, хотя бы Ишмаэль был жив пред Тобою» (там же, 17:18). Господь отвечает ему: «И об Ишмаэйле Я услышал тебя» (там же, 17:20). В нашем разделе Сара говорит: «смех сделал мне Бог – всякий, кто услышит, посмеётся надо мною», – и в самом деле, Ишмаэль слышит и смеётся: «увидела Сара, что сын Агари, Египтянки, которого она родила Аврааму, насмехается». Ишмаэль не назван здесь по имени, поскольку не ему предназначено смеяться в будущем, а Ицхаку, – как сказано в недельном разделе «Толдот»: «посмотрел Авимелех, царь Филистимский, в окно, и увидел, что Ицхак смеётся с Ривкою» (там же, 26:8). Поэтому Сара гневается, опасаясь, что Ишмаэль вытеснит Ицхака (и не только в том, что касается радости и смеха) и будет наследовать Аврааму вместо него. Она требует изгнания Ишмаэля: «И сказала она Аврааму: выгони эту рабыню и сына её, ибо не будет наследовать сын рабыни этой с сыном моим, с Ицхаком». Ишмаэль и здесь не назван по имени, потому что он пытается стать «Ицхаком» – «смеющимся». Всевышний говорит Аврааму: «Не огорчайся ради отрока и рабыни твоей; всё, что скажет тебе Сара, слушайся голоса её, ибо в Ицхаке наречётся род тебе» (имя Ишмаэля не упомянуто и здесь).
Иными словами, здесь как будто бы говорится: Сара права, слушайся её, а не Ишмаэля (а его услышит Бог!), ибо «в Ицхаке наречётся потомство тебе», и смеяться предназначено Ицхаку, а не Ишмаэлю. В случае Ицхака смех – это исправление его естественных качеств, поскольку ему присуща серьёзность – страх Божий, а смех – это противоположность страху. Человеческие качества совершенствуются своей противоположностью; так милосердие Авраама было подвергнуто испытанию велением принести в жертву Ицхака. Подобно этому, Ицхак должен смехом, радостью преодолеть страх, ибо он должен быть направлен на службу милосердия.
Итак, Авраам прогоняет Агарь и Ишмаэля, который опять не назван по имени. Агарь блуждает по пустыне в районе Беэр-Шевы, пока не «услышал Бог голос отрока оттуда, где он находится». До конца раздела Ишмаэль так и не назван по имени, а только «отрок», и только в конце раздела «Хаей Сара», когда Ишмаэль исправляется, понимает своё место и предназначение, и уступает Ицхаку первое место во время похорон Авраама, он вновь может быть назван по имени: «И похоронили его Ицхак и Ишмаэль, сыновья его…» (Берешит, 25:9). И далее: «А вот родословная Ишмаэля, сына Авраама» (там же, 25:12), то есть он назван по имени и по имени отца, он уже не только «сын Агари египтянки». Ицхак же назван не Ицхак-Эль, то есть не «Бог будет смеяться», а просто Ицхак, потому что смеяться в конце концов предстоит ему самому, выполняя своё предназначение, несмотря на присущую ему богобоязненность.
В нашем разделе Авраам защищает Содом, пытаясь спасти злодеев заслугами праведников, которые могут находиться в городе, то есть классическим образом проявляет качество милости, не отделяющее добрых от злых, и стремящееся оделить всех. Так же в начале раздела он, завидев издали троих путников, просит Всевышнего, который говорит с ним, подождать, и бежит встречать их, хотя они выглядят как кочевники-идолопоклонники. В этом описании постоянно повторяется глагол «спешить»: «побежал навстречу им»; «И поспешил Авраам»; «поторопись, три сэи лучшей муки замеси»; «…побежал Авраам, и взял телёнка… и поспешил приготовить его».
Но когда Аврааму приказано принести в жертву своего единственного сына, он не спорит, не пытается привести никаких аргументов в защиту своего сына, не ссылается на его праведность и не вопрошает: «Неужели Ты погубишь праведного с нечестивым?» С той же поспешностью, с которой он бежал навстречу гостям в начале раздела, Авраам отправляется в путь, чтобы исполнить волю Всевышнего, которая полностью противоречит его милосердной натуре, – убить сына: «И встал Авраам рано утром». Таким образом завершаются испытания Авраама: в последнем из них должно окончательно выясниться, владеет ли он своим милосердием и может ли отказаться от него по слову Всевышнего, или же оно владеет им, не оставляя ему возможности выбора.
В случае с Содомом Всевышний карает, поэтому Авраам спорит с Ним, пытаясь спасти людей. Но в истории с жертвоприношением Ицхака понятно, что происходит не наказание, а напротив, вознесение и приближение к Богу, когда Ицхак должен стать непорочной жертвой Господу. Поэтому Авраам не спорит, а просто спешит исполнить волю Всевышнего, так как его вера во Всевышнего совершенна, Авраам уверен, что все Его повеления – во благо, и нечего подвергать их сомнениям.
В этом и состояло испытание Авраама, чьей задачей было установить в Земле Ханаан три жертвенника и «провозгласить Имя Господа», то есть распространять в языческом мире знание о Едином Боге, Создавшем небо и землю, Судье праведном (как он говорит во время спора о Содоме: «Неужели Судия всей земли не учинит правосудия?»). Настолько, что жившие здесь неевреи начали перенимать его выражения. Так царь Шалема Малкицедек благословляет Авраама: «благословен Аврам от Бога Всевышнего, Владыки неба и земли», а филистимский царь Авимелех, когда Всевышний является ему во сне, говорит в точности как Авраам, пытающийся защитить Содом: «Владыка! Неужели Ты будешь казнить и народ невинный?».
И Сам Всевышний говорит об Аврааме: «Ибо Я избрал его для того, чтобы он заповедал сынам своим и дому своему после себя соблюдать путь Господень, творя добро и правосудие». Отсюда мы видим, что Авраам распространял по всей Земле Ханаан идеи добра и правосудия, противоположные анти-морали Содома, несовместимой с истинной, божественной моралью (что и привело к буквальному «перевороту» Содома).
Повеление совершить человеческое жертвоприношение полностью противоречит всему, что проповедовал Авраам на протяжении всей своей жизни. Авраам учил следовать Божьими стезями, отвергая путь язычников, приносящих в жертву детей ради собственного блага. В сущности, языческие культы Ханаана и культ Молоха были направлены исключительно на удовлетворение собственного эгоизма, в них не было ничего от стремления давать. И вдруг оказывется, что Авраам, который всю жизнь боролся с язычеством и проповедовал верить в единого Бога и жить по справедливости и милосердию, приносит в жертву сына. Что скажут окружающие? Это противоречит всему его образу жизни, его мировоззрению, не говоря уже о том бесконечном горе, которое принесёт этот поступок его жене, столько лет ждавшей рождения этого ребёнка (в тексте не сказано, что Авраам рассказывает Саре об этом повелении Господа). Тем не менее, вера Авраама в Господа непоколебима, и он по-прежнему уверен в Его благости и справедливости, и полагается на Него. Поэтому он встаёт рано утром, чтобы исполнить Его повеление, не вступая ни в какие пререкания. Этим он освящает присущее ему милосердие и показывает, что оно не лишает его свободы выбора.
Хорошо известен вопрос: почему народу Израиля были заповеданы не только рационально обоснованные заповеди, как «не убей», «не укради», зачем нужны законы, не поддающиеся объяснению? Рабби Ханания, сын Акашии, сказал в этой связи: «Всевышний хотел даровать заслуги народу Израиля, и поэтому приумножил им Тору и заповеди». Что означает здесь слово «приумножил»? Можно подумать, что некоторые из заповедей сами по себе не нужны, и были даны только ради заслуги их соблюдения! Однако в этом изречении имеются в виду только рационально обоснованные заповеди: казалось бы, в них вообще не было надобности, ибо люди и сами осознают необходимость в соблюдении этих предписаний, доходят до этого своим разумом. Про эти заповеди и говорит рабби Ханания, что, особо повелевая их соблюдать, Бог умножает заслуги людей. Ведь когда человек не крадёт или не убивает, потому что сам понимает необходимость придерживаться этих принципов, в этом нет служения Господу. Исполнять эти предписания не потому, что это разумно, а потому, что так повелел Господь, гораздо труднее. Для этого человек должен всецело подчинить свой разум Божьей воле. Куда как легче не есть свинину, следуя Божьей воле, чем не воровать по этой же причине.
Отказ от рассудочности, готовность совершать поступки, которые требует от тебя вера, не руководствуясь тем, насколько они кажутся разумными – это и есть истинное освящение материального. Поэтому рабби Ханания говорит о заслугах, используя слово «лезакот», связанное со словом «зикух», означающим очистку от примесей. Таким образом, человеческая душа очищается от примеси всего материального и посвящается Всевышнему.
Освящение материального – всегда испытание, тяжёлый экзамен. Трудно, например, есть не для собственного удовольствия, а для того, чтоб хватило силы выполнять волю Всевышнего – и тем самым давать там, где самой природой назначено получать.
Эта задача в полной мере предстала перед праотцом Авраамом во время жертвоприношения Ицхака. За одно мгновение Авраам должен был отказаться от всего своего прежнего мировоззрения, от всего привычного жизненного уклада, в центре которого – его естественное, врождённое чувство милосердия. Пройдя этот экзамен, Авраам смог одухотворить материальное и удостоился получить в своё владение страну Израиля, которой предназначено в будущем стать тем местом, где осуществится самое знаменательное освящение материального – выполнение заповедей, связанных с землёй: десятина, заповедь седьмого года, запрет использования для еды плодов молодого дерева (в первые три года после посадки) и подарки бедным.
Страна Израиля – наиболее материальная из всех земель, не орошённая дождём в день гнева и не смягчённая водами потопа; та, о которой сказано: «Проклята земля для тебя». Эта земля как будто побуждала народы Ханаана к самым омерзительным грехам – настолько, что сыновьям Израиля было велено истребить их всех от мала до велика. Нет исправления такому полному возобладанию материального над духовным (в отличие от тех народов, которые жили вне земли Ханаанской).
И вот не где-то, а именно здесь, в земле Ханаанской, Авраам сумел освятить материальное, придав ему духовное содержание – и благодаря этой великой заслуге он и его потомки стали избранным народом.
Свидетельство этому мы видим в жертвоприношении Ицхака. «И сказал: не заноси руки своей на отрока, и не делай ему ничего, ибо теперь Я узнал, что боишься ты Бога и не пожалел своего сына единственного ради Меня». Неужели только сейчас Всевышнему стала известна богобоязненность Авраама? Что же произошло в тот момент с Авраамом – проявилось ли в нём что-то новое, то, чего не было прежде?
Авраам продемонстрировал ту степень богобоязненности, которая вступила в противоречие с его врождённым милосердием. Преодолев своё милосердие, чтобы выполнить волю Господа, Авраам освятил и это качество – милосердие. Он показал, что наши поступки могут проистекать не от независящих от нас черт нашего характера, но из свободного волеизъявления – осознанного решения во всём следовать воле Господа.
2022
Уже в начале повествования в разделе «Ваера» проявляется милосердие Авраама. Оно сказывается и в гостеприимстве, которое он оказывал с поспешностью, буквально бегом, несмотря на свой возраст и на полуденный зной, и в его желании защитить Содом и Гоморру от полного уничтожения. Именно качество милосердия выделяло Авраама среди праотцев, как сказано: «Ты явишь верность Яакову, милость Аврааму» (Миха, 7:20). Однако в завершающей части раздела говорится о богобоязненности – качестве, которое в полной мере раскрывается в испытании жертвоприношением Ицхака: «Ибо теперь Я узнал, что боишься ты Бога и не пожалел своего сына единственного ради Меня» (Берешит, 22:12). Хотя, казалось бы, почему жертвоприношение Ицхака свидетельствует именно о богобоязненности Авраама, а не о его любви к Богу? Разве не сказано у Ишайи (41:8): «Семя Авраама, возлюбившего Меня»? И разве не милосердие порождает любовь к Всевышнему? Логичнее предположить, что Авраам был готов принести в жертву своего любимого сына из любви к Богу, а не потому, что боялся наказания за уклонение от Его повеления – ведь что может быть большим наказанием, чем потеря единственного сына, рождённого в старости? Почему же этот поступок свидетельствует о страхе пред Богом, а не о любви к Нему?
Чтобы ответить на этот вопрос, надо различать между двумя видами богобоязненности. Наиболее простая её форма, которую может достичь каждый, – это страх перед небесной карой. Её высшая ступень, трепет перед величием Господним – стоит даже выше любви. Его можно сравнить с чувством почитания, которое мы испытываем к выдающимся личностям, и которое никак не связано со страхом наказания. Оно подобно также тому благоговению, которое охватывает нас при виде величественных пейзажей, подчёркивающих ничтожность человека перед красотой творения.
В самом деле, испытание жертвоприношением Ицхака нельзя было выдержать, основываясь исключительно на любви к Господу. Ведь любовь к Господу не противоречит разуму. Но обращённое к Аврааму повеление принести в жертву сына не может быть вписано в ту или иную рациональную парадигму. Оно противоречит всему, к чему Авраам стремился на протяжении всей жизни, вере в единого, милосердного и справедливого Бога, которой он учил. К тому же, в Ханаане было принято приносить детей в жертву Молоху, что было отвратительно в глазах Господа, и против чего боролся Авраам.
Узнав о надвигающейся гибели Содома, Авраам апеллирует к Божественной справедливости: «Неужели судья всей земли не учинит правосудия?» (Берешит, 18:25). Поэтому, когда Господь не повелевает Аврааму, а обращается к нему с просьбой: «Возьми, прошу, сына твоего…», – тот спешит исполнить желание Всевышнего. Благоговение перед Ним мешает ему просить о милосердии для Ицхака, хотя некогда он просил сжалиться над Содомом. Он понимает, что требуемое от него стоит выше человеческого разума, и нет никакого смысла раздумывать над этим и пытаться это понять, как сказано: «Не стремись к тому, что превыше тебя, и сокрытое от тебя не исследуй» (Хагига, 13а). Ему остаётся только исполнить эту просьбу, потому что она исходит от Творца мироздания, который лучше Авраама знает, что хорошо в каждом конкретном случае. Для этого он должен поступиться независимостью человеческого разума, а это куда сложнее, чем исполнять повеления Всевышнего, следуя любви к Нему, как то было во всех предыдущих испытаниях Авраама, которые не противоречили велению разума. Ведь и собственная воля, и разум направляли его на путь самопожертвования и служения Творцу.
Для достижения благоговения (יראה) необходимо видение (ראיה). В начале раздела Господь открывается Аврааму, как сказано: «И явился (ויראה) ему Господь» (Берешит, 18:1), – что указывает на более высокую степень пророчества, нежели та, что обозначается словами: «И сказал Господь». Ведь когда воочию является слава Господня, человеческий разум понимает свою ограниченность, и все вопросы и недоумения пропадают, уступая место трепету перед величием Всевышнего.
Так, все вопросы Иова, который, бросая вызов Небу, непрестанно вопрошал Всевышнего о причине ниспосланных ему страданий (которые также являлись испытанием его богобоязненности), исчезли, когда Господь открылся ему. «И отвечал Господь Иову из бури, и сказал… «Будет ли спорить со Всемогущим укоряющий его? Обличающий Бога пусть ответит на это». И отвечал Иов Господу, и сказал: «Вот, я ничтожен, что отвечу Тебе? Руку мою кладу на уста Мои». … «Слухом слышал я о Тебе, ныне же око моё увидело Тебя. Поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле»» (Иов, 38:1; 40:1-4; 42:5).
Как следует из текста, пока Иов слышал слова Господни, его не покидали вопросы, и лишь затем, когда Божья слава явилась ему воочию, все его возражения отпали, стали нерелевантными. Любопытно, что выражение «прах и пепел» встречается и в книге Берешит, в мольбе Авраама о Содоме: «Вот, я решился говорить Владыке, хотя я прах и пепел» (Берешит, 18:27).
Мы видим, таким образом, что благоговение (יראה), трепет перед Господним величием, обретается посредством видения (ראיה). И поэтому в рассказе о несостоявшемся жертвоприношении Ицхака сказано: «И нарёк Авраам имя место сему: «Господь усмотрит» (יראה). Поэтому ныне говорится: «На горе Божьей усмотрится (יראה)»» (Берешит, 22:14). И тогда он достиг ступени, о которой сказано: «Теперь узнал Я, что ты богобоязнен» (Берешит, 22:12).